Сжигать в пепел, затем сжечь даже пепел
13:50
Инквизиторы 3
пам-пам-пам
X
- Доброе утро, Гваргет. Выгляни во двор.
- Зачем такие сложности? Может, просто поднимешься?
- Прости, тороплюсь. А у тебя четвертый этаж.
Гваргет сползла с постели, запахнулась в пушистый халат и вышла на балкон.
Утро действительно было добрым и солнечным. Гваргет с удивлением заметила, что клумба во дворе с высоты четвертого этажа кажется гораздо зеленее. Она перегнулась через перила. Внизу, у подъезда стояла знакомая черная «Тойота», а рядом, вальяжно прислонившись к полированному боку машины, стоял Амори.
- Лови! – крикнул он, размахнувшись, Гваргет инстинктивно поймала подлетевший кулек и вскрикнула, уколовшись. - Как твое здоровье?
- Спасибо, лучше. Даже запахи начинаю чувствовать. Например, твои розы пахнут… - она закопалась носом в охапке желто-розовых цветов. – Пахнут малиной. И они очень красивые.
Амори хмыкнул и подкинул в воздух бумажную белую папку. Она подлетела на уровень балкона и аккуратно спланировала на пол.
- Это отчеты экспертов по вчерашней лаборатории. Читай и наслаждайся. Счастливо! – он шутливо отдал честь и сел в машину. Гваргет подняла папку. Она оказалась достаточно тяжелой. Внизу во дворе взревел двигатель.
- Ну, и?.. – Гваргет привычно постучала по столу пальцами, потом схватилась за четки. – Выводы?..
За ночь Амори и Диар успели найти еще 3 лаборатории – точно такие же, с обслуживающим персоналом в виде людей, которые вообще ничего не знают о своей работе. Они прекрасно помнят, что они работают, но что они делают – не один не знает. Даймону , видимо, пришлось неплохо потрудится, чтобы заставить столько человек забыть допросы в застенках Инквизиции.
Оказалось, что подобную лабораторию прошлой осенью, за несколько дней до приезда Станислава Врана в Нижний Новгород, нашли в Остраве. Именно поэтому к делу привлекли Амори и Диара. Вот только кристаллы, найденные там, распались через несколько часов, хотя были созданы с помощью магии. Нижегородские кристаллы были стабильными. Они были созданы химическим путем. Выращены в лаборатории без малейшего использования магии. А вот сделанные из них браслеты – здесь действительно не обошлось без магии, но магии примитивной и простой, которую на огромном живом пространстве города не смогли бы засечь лучшие операторы. И не засекли.
Однако самое печальное – это то, что ни один оператор и ни один аналитик не мог точно сказать, для чего нужны были эти загадочные браслеты.
Гваргет протянула руку к сотовому, бившемуся в режиме без звука на столе, среди бумаг.
- Доброе утро, Ворон.
- Доброе утро, Анун.
- Ты читал отчет экспертов?
- Читал, но, думаю, нам лучше спросить одного очевидца.
- Ммм?
- Анатоля Диара. Он, по крайней мере, видел одного из тех, кого нам нужно искать.
- Хорошая мысль. Встретимся в офисе?.. Или лучше.. или лучше у церкви?
- Пожалуй, у церкви. Я ему позвоню. Во сколько?
Гваргет бросила взгляд на часы. Пол-одиннадцатого.
- Давай через час.
XI
Иржи прошелся по кабинету, сел в кресло и снова уставился на сотовый телефон. Конечно, надо было снова идти на поиски. Или надо было ждать ее у подъезда того дома, где она работала. Или заменить Павла в лаборатории. Или…
Надо было. Но он боялся пропустить ее звонок.
Время поджимало. Родственники начинали злиться.
Иржи подошел к окну и раскрыл жалюзи. За окном было яркое утреннее солнце, порядком позеленевшие деревья и трава. Он закрыл жалюзи, обошел кабинет еще раз.
Весь вчерашний день он так же бесцельно бродил по комнате и даже спустился в лабораторию, покрутил в руках колбочки, в сотый раз осмотрел небольшой запас кристаллов и готовых браслетов, потом помог кому-то зажечь спиртовку, потом вынес мусор. Он даже не пытался изображать бурную деятельность – так, просто ждал вечера, а проклятые стрелки часов почти не двигались с того момента, как он ей позвонил. Она согласилась встретиться еще раз.
Уже за полчаса до назначенного времени Иржи был на площади Минина и косился на памятник, на постаменте которого сидели студенты. Вернее, тусовались. Он по привычке смотрел на тех, которые якобы были блондинками, и поражался, как не смог сразу понять, что ее цвет волос – настоящий! К тому же большинство студенток было черноволосыми.
Через некоторое время на площади появились обладатели велосипедов. Они эффектно прыгали по бордюрам и закладывали виражи на брусчатке под суровым взглядом Минина. Иржи пришлось отойти в угол, но он все равно внимательно оглядывал площадь.
Она появилась с пятиминутным опозданием. Он вручил ей розу и повел в то самое кафе, где подают отличный кофе. Впрочем, сам он на кофе обратил мало внимания. Потом они немного побродили по городу, дошли до мрачного здания Киноцентра, где, как обычно, демонстрировались редкие фильмы. Потом была ночная прогулка по Большой Покровской в свете фонарей. Они немножко послушали, как молодой парень играл на аккордеоне классические произведения, она рассмеялась, услышав «Тику-тику», она отстукивала ритм туфелькой по брусчатке улицы. Он смотрел на нее – смеющуюся, смотрел, как рыжеватый свет фонарей делает ее волосы похожими на струи цветочного меда – он видел когда-то в детстве, как такой солнечный мед заливали в банки; он смотрел, как блики от блестящей слюды играют на ее короткой юбке, на распахнутом голубом плаще. И он сделал, пожалуй, самую большую глупость в своей жизни. Он притянул ее к себе и поцеловал.
Он увидел, как в ее широко открытых глазах отразились фонари.
И он был готов ко всему – к пощечине, к саркастическому замечанию, но не к тому, что она улыбнется, тряхнув медовыми волосами, улыбнется – как обычно, - но улыбнется ЕМУ.
Иржи посмотрел на сотовый, который молчал, как партизан на допросе. Предательски молчал. Ну, не зазвонит через час… все, ждать будет просто невозможно! Иржи грохнулся в кресло и положил ноги на стол. Если она не позвонит, он даже не пойдет к ее работе. Нет, он просто пойдет к Кремлю, найдет там какую-нибудь блондинку, и пусть она посмотрит на него из окна, посмотрит этим волшебным печальным взглядом…
Сотовый вздрогнул и забился под звуки «Заратустры», Иржи схватил телефон, чуть не слетев со стула, и услышал ее голос.
- Привет. Как дела?
- Здравствуй. Были плохо, пока ты не позвонила.
- Иржи, я сегодня освобожусь около 8 – много работы.
- Ты, наверное, будешь совсем уставшая. Тогда придется перенести свидание на завтрашний вечер, - он услышал, как она улыбнулась.
- Спасибо, с радостью.
- Значит, завтра в 6?
- Завтра в 6.
- Я постараюсь не умереть от ожидания. Удачи на работе!
Она хмыкнула:
- Постарайся, пожалуйста. До встречи.
Иржи положил сотовый на стол и снова вытянулся. Завтра… а сегодня он… Телефон снова ожил, Иржи схватил его – номер был незнакомый, и ответил:
- Это Иржи Линдорм!
- Иржи? Это Павел. – Он был чем-то встревожен. Очень встревожен.
- Что случилось?
- Иржи, у нас проблемы. Местная Инквизиция накрыла 3 наших лаборатории. Я вчера поехал в «Синбад» забрать партию готовых браслетов. «Синбад» - это самая новая, считалось, что она защищена лучше всех… И меня там чуть не заловили. Я ушел в последний момент, и то случайно – Господь помог, прямо.
- Браслеты? Что с браслетами?
- Только партия нашей лаборатории и от 2ой, на Мещерском озере – оттуда я привез артефакты позавчера. Иржи, время поджимает. Я сворачиваю опыты.
Иржи потряс головой, пытаясь сосредоточиться.
- Должно хватить. Хотя бы на ближайшую территорию должно. Надо пробовать.
- Да, братровец, и поскорее. Я вернусь сегодня вечером – и мы с тобой поговорим о том, как это обставить. Ты будешь у себя?
- Да, в «Волжском откосе». Я сейчас в лаборатории.
- Уезжай оттуда. Скорее. Я все проверю. И сверну все, что можно и максимально быстро. Не беспокойся, Иржи.
- Я жду тебя вечером. Удачи, Павел!
Иржи сложил сотовый, встал со стула, схватил пиджак и, натягивая его, подошел к окну. На улице все было спокойно. Сновали машины, зеленели тополя. Иржи захлопнул жалюзи, подхватил плащ и вышел из кабинета.
XII
Это был мальчик. Самый обыкновенный мальчик. Самый обыкновенный мальчик и самый обыкновенный порок сердца.
Как обычно, об этом узнали слишком поздно. Конечно, было необходимо экстренное хирургическое вмешательство. Конечно, он согласился. Но как только он вошел в операционную и взглянул на мальчика, он понял, что не в силах помочь. Не было видения хитрой схемы сосудов или сердца изнутри, которое иногда появлялось у него во время сложных операций. Он просто понял, эта мысль была четкая, словно печатные буквы на могильной плите.
Но он попытался поверить.
Он чувствовал целительный свет в себе, он хотел попытаться, он хотел спасти этого мальчишку – просто потому, что это был маленький загадочный мирок еще не подросшей души, потому, что этот мальчишка был немножко похож на того приятеля, с которым они когда-то в детстве играли у моря. На того загорелого итальянского мальчишку, который однажды нашел старинный черепок среди осколков морских раковин.
И даже если не очень похож, он хотел попытаться.
Да, он делал все правильно. Черт возьми, даже сейчас он был уверен, что все было правильно, все было сделано идеально! Но мальчишка не мог выжить.
Что вы почувствуете, когда у вас в руках вдруг остановится чужое сердце?
Что вы почувствуете, когда неровная линия на экране вдруг превратится в прямую, такую идеально ровную прямую, такую безжизненную прямую?..
Он никогда не слышал писка приборов. Он слышал за ними стук живых сердец, ток крови, биение жизни.
Да, его пациенты умирали – умерла та, всего несколько месяцев прожившая после операции бабушка. Умерла та девочка – умерла, попав под машину, и он узнал об этом случайно, когда она в очередной раз не пришла на обследование. Умер мужчина, умер на операционном столе, когда он впервые оперировал вместе со старым, опытным врачом. И он видел, как после операции это старый и опытный врач сидел в своем кабинете, такой удивительно сгорбленный и старый.
Смерть – это всегда смерть. Нет, это не разрыв в линии жизни, нет, это то роковое место, где линия жизни превращается в прямую.
И он решил, что будет оперировать, во что бы то ни стало. Будет, пока может.
И это было как свет. Как луч света в непроглядной тьме, тот самый, который заставляет болезненной прищурится, но сквозь боль чувствовать невыразимую радость от того, что мир тьмы может стать миром света.
Он стал оперировать. Он стал оперировать блестяще. Он стал хирургом – стал хирургом от Бога. Что может быть лучше? Что может быть лучше права спасать чужие жизни?
Это было не просто, о нет! Операции были сложными, были немножко легче. Просто он всегда чувствовал у себя за спиной – нет, он чувствовал внутри себя! – этот загадочный свет. Это был талант, это был Божественный дар, это был Ангел, призванный направлять его руку. Он понимал, что не может спасти всех. Поэтому спасал тех, кто рядом.
Где та последняя капля, что превращает ручей в реку? Где та песчинка, которая делает гору песка дюной?
Почему это случилось именно тогда, после этой операции?
Почему снял с себя перчатки, испачканные кровью – снял уже только в своем кабинете. Долго и спокойно мыл руки в раковине, а шум льющейся воды казался ему шумом моря. Или бесконечным потоком слез, которые пролились здесь, в стенах этой совсем обычной больницы. Он вдруг развернулся и ударился спиной о стену, ударился, раскинув руки, совсем не удивившись тому, что свет его рук стал реальным, что штукатурка на стене лопнула в месте удара и осыпалась на пол. И его горе превратилось в ненависть. Может, всего лишь на мгновение. Но за это мгновение с его губ успели сорваться слова:
- Ненавижу. Я не могу больше, - и, разрывая легкие, сбивая дыхание, из него вырвался белый свет. Его Ангел. Оставив только белое сияние чистой силы в руках.
Сейчас он думал, что для Ангела это было проклятьем. Проклятье – находится в человеческом теле. Это было испытание – для них обоих. И он этого испытания не выдержал.
Он больше никогда не появился в операционной.
Нет, у него не забрали всю силу – нет, он просто больше не мог исцелять. Ему досталась возможность убивать – убивать тех, кого он не может вылечить. Но он не хотел этого делать. Не хотел.
Хирург от Бога – бывший хирург от Бога, потерявший свой талант, променявший его на ненависть – хирург от Бога, предназначенный для убийства.
Быть предназначенным для убийства. Вам бы понравилось?
Он больше никогда…
XIII
Кривые, узловатые ветви тополей, уже покрытые молодыми светло-зелеными листочками, залитые светом, на фоне темно-синих туч и бело-оранжевых облаков. Весна.
XIV
Гваргет очень хотелось раскинуть руки и пройтись по парку – просто пройтись по парку в солнечном свете, впитывая солнечный свет, каждое мгновение солнечного света. Где-то на западе скапливались темные, синие тучи – такие, из которых летом мог пойти сильный ливень. Но эта весна любила сюрпризы. Впрочем, у Гваргет все равно не было зонтика. Она смотрела на парк через забор, поэтому небольшой белый костел в глубине парка казался исчерченным черными линиями стволов и коричневыми прямыми чугунной решетки.
X
- Доброе утро, Гваргет. Выгляни во двор.
- Зачем такие сложности? Может, просто поднимешься?
- Прости, тороплюсь. А у тебя четвертый этаж.
Гваргет сползла с постели, запахнулась в пушистый халат и вышла на балкон.
Утро действительно было добрым и солнечным. Гваргет с удивлением заметила, что клумба во дворе с высоты четвертого этажа кажется гораздо зеленее. Она перегнулась через перила. Внизу, у подъезда стояла знакомая черная «Тойота», а рядом, вальяжно прислонившись к полированному боку машины, стоял Амори.
- Лови! – крикнул он, размахнувшись, Гваргет инстинктивно поймала подлетевший кулек и вскрикнула, уколовшись. - Как твое здоровье?
- Спасибо, лучше. Даже запахи начинаю чувствовать. Например, твои розы пахнут… - она закопалась носом в охапке желто-розовых цветов. – Пахнут малиной. И они очень красивые.
Амори хмыкнул и подкинул в воздух бумажную белую папку. Она подлетела на уровень балкона и аккуратно спланировала на пол.
- Это отчеты экспертов по вчерашней лаборатории. Читай и наслаждайся. Счастливо! – он шутливо отдал честь и сел в машину. Гваргет подняла папку. Она оказалась достаточно тяжелой. Внизу во дворе взревел двигатель.
- Ну, и?.. – Гваргет привычно постучала по столу пальцами, потом схватилась за четки. – Выводы?..
За ночь Амори и Диар успели найти еще 3 лаборатории – точно такие же, с обслуживающим персоналом в виде людей, которые вообще ничего не знают о своей работе. Они прекрасно помнят, что они работают, но что они делают – не один не знает. Даймону , видимо, пришлось неплохо потрудится, чтобы заставить столько человек забыть допросы в застенках Инквизиции.
Оказалось, что подобную лабораторию прошлой осенью, за несколько дней до приезда Станислава Врана в Нижний Новгород, нашли в Остраве. Именно поэтому к делу привлекли Амори и Диара. Вот только кристаллы, найденные там, распались через несколько часов, хотя были созданы с помощью магии. Нижегородские кристаллы были стабильными. Они были созданы химическим путем. Выращены в лаборатории без малейшего использования магии. А вот сделанные из них браслеты – здесь действительно не обошлось без магии, но магии примитивной и простой, которую на огромном живом пространстве города не смогли бы засечь лучшие операторы. И не засекли.
Однако самое печальное – это то, что ни один оператор и ни один аналитик не мог точно сказать, для чего нужны были эти загадочные браслеты.
Гваргет протянула руку к сотовому, бившемуся в режиме без звука на столе, среди бумаг.
- Доброе утро, Ворон.
- Доброе утро, Анун.
- Ты читал отчет экспертов?
- Читал, но, думаю, нам лучше спросить одного очевидца.
- Ммм?
- Анатоля Диара. Он, по крайней мере, видел одного из тех, кого нам нужно искать.
- Хорошая мысль. Встретимся в офисе?.. Или лучше.. или лучше у церкви?
- Пожалуй, у церкви. Я ему позвоню. Во сколько?
Гваргет бросила взгляд на часы. Пол-одиннадцатого.
- Давай через час.
XI
Иржи прошелся по кабинету, сел в кресло и снова уставился на сотовый телефон. Конечно, надо было снова идти на поиски. Или надо было ждать ее у подъезда того дома, где она работала. Или заменить Павла в лаборатории. Или…
Надо было. Но он боялся пропустить ее звонок.
Время поджимало. Родственники начинали злиться.
Иржи подошел к окну и раскрыл жалюзи. За окном было яркое утреннее солнце, порядком позеленевшие деревья и трава. Он закрыл жалюзи, обошел кабинет еще раз.
Весь вчерашний день он так же бесцельно бродил по комнате и даже спустился в лабораторию, покрутил в руках колбочки, в сотый раз осмотрел небольшой запас кристаллов и готовых браслетов, потом помог кому-то зажечь спиртовку, потом вынес мусор. Он даже не пытался изображать бурную деятельность – так, просто ждал вечера, а проклятые стрелки часов почти не двигались с того момента, как он ей позвонил. Она согласилась встретиться еще раз.
Уже за полчаса до назначенного времени Иржи был на площади Минина и косился на памятник, на постаменте которого сидели студенты. Вернее, тусовались. Он по привычке смотрел на тех, которые якобы были блондинками, и поражался, как не смог сразу понять, что ее цвет волос – настоящий! К тому же большинство студенток было черноволосыми.
Через некоторое время на площади появились обладатели велосипедов. Они эффектно прыгали по бордюрам и закладывали виражи на брусчатке под суровым взглядом Минина. Иржи пришлось отойти в угол, но он все равно внимательно оглядывал площадь.
Она появилась с пятиминутным опозданием. Он вручил ей розу и повел в то самое кафе, где подают отличный кофе. Впрочем, сам он на кофе обратил мало внимания. Потом они немного побродили по городу, дошли до мрачного здания Киноцентра, где, как обычно, демонстрировались редкие фильмы. Потом была ночная прогулка по Большой Покровской в свете фонарей. Они немножко послушали, как молодой парень играл на аккордеоне классические произведения, она рассмеялась, услышав «Тику-тику», она отстукивала ритм туфелькой по брусчатке улицы. Он смотрел на нее – смеющуюся, смотрел, как рыжеватый свет фонарей делает ее волосы похожими на струи цветочного меда – он видел когда-то в детстве, как такой солнечный мед заливали в банки; он смотрел, как блики от блестящей слюды играют на ее короткой юбке, на распахнутом голубом плаще. И он сделал, пожалуй, самую большую глупость в своей жизни. Он притянул ее к себе и поцеловал.
Он увидел, как в ее широко открытых глазах отразились фонари.
И он был готов ко всему – к пощечине, к саркастическому замечанию, но не к тому, что она улыбнется, тряхнув медовыми волосами, улыбнется – как обычно, - но улыбнется ЕМУ.
Иржи посмотрел на сотовый, который молчал, как партизан на допросе. Предательски молчал. Ну, не зазвонит через час… все, ждать будет просто невозможно! Иржи грохнулся в кресло и положил ноги на стол. Если она не позвонит, он даже не пойдет к ее работе. Нет, он просто пойдет к Кремлю, найдет там какую-нибудь блондинку, и пусть она посмотрит на него из окна, посмотрит этим волшебным печальным взглядом…
Сотовый вздрогнул и забился под звуки «Заратустры», Иржи схватил телефон, чуть не слетев со стула, и услышал ее голос.
- Привет. Как дела?
- Здравствуй. Были плохо, пока ты не позвонила.
- Иржи, я сегодня освобожусь около 8 – много работы.
- Ты, наверное, будешь совсем уставшая. Тогда придется перенести свидание на завтрашний вечер, - он услышал, как она улыбнулась.
- Спасибо, с радостью.
- Значит, завтра в 6?
- Завтра в 6.
- Я постараюсь не умереть от ожидания. Удачи на работе!
Она хмыкнула:
- Постарайся, пожалуйста. До встречи.
Иржи положил сотовый на стол и снова вытянулся. Завтра… а сегодня он… Телефон снова ожил, Иржи схватил его – номер был незнакомый, и ответил:
- Это Иржи Линдорм!
- Иржи? Это Павел. – Он был чем-то встревожен. Очень встревожен.
- Что случилось?
- Иржи, у нас проблемы. Местная Инквизиция накрыла 3 наших лаборатории. Я вчера поехал в «Синбад» забрать партию готовых браслетов. «Синбад» - это самая новая, считалось, что она защищена лучше всех… И меня там чуть не заловили. Я ушел в последний момент, и то случайно – Господь помог, прямо.
- Браслеты? Что с браслетами?
- Только партия нашей лаборатории и от 2ой, на Мещерском озере – оттуда я привез артефакты позавчера. Иржи, время поджимает. Я сворачиваю опыты.
Иржи потряс головой, пытаясь сосредоточиться.
- Должно хватить. Хотя бы на ближайшую территорию должно. Надо пробовать.
- Да, братровец, и поскорее. Я вернусь сегодня вечером – и мы с тобой поговорим о том, как это обставить. Ты будешь у себя?
- Да, в «Волжском откосе». Я сейчас в лаборатории.
- Уезжай оттуда. Скорее. Я все проверю. И сверну все, что можно и максимально быстро. Не беспокойся, Иржи.
- Я жду тебя вечером. Удачи, Павел!
Иржи сложил сотовый, встал со стула, схватил пиджак и, натягивая его, подошел к окну. На улице все было спокойно. Сновали машины, зеленели тополя. Иржи захлопнул жалюзи, подхватил плащ и вышел из кабинета.
XII
Это был мальчик. Самый обыкновенный мальчик. Самый обыкновенный мальчик и самый обыкновенный порок сердца.
Как обычно, об этом узнали слишком поздно. Конечно, было необходимо экстренное хирургическое вмешательство. Конечно, он согласился. Но как только он вошел в операционную и взглянул на мальчика, он понял, что не в силах помочь. Не было видения хитрой схемы сосудов или сердца изнутри, которое иногда появлялось у него во время сложных операций. Он просто понял, эта мысль была четкая, словно печатные буквы на могильной плите.
Но он попытался поверить.
Он чувствовал целительный свет в себе, он хотел попытаться, он хотел спасти этого мальчишку – просто потому, что это был маленький загадочный мирок еще не подросшей души, потому, что этот мальчишка был немножко похож на того приятеля, с которым они когда-то в детстве играли у моря. На того загорелого итальянского мальчишку, который однажды нашел старинный черепок среди осколков морских раковин.
И даже если не очень похож, он хотел попытаться.
Да, он делал все правильно. Черт возьми, даже сейчас он был уверен, что все было правильно, все было сделано идеально! Но мальчишка не мог выжить.
Что вы почувствуете, когда у вас в руках вдруг остановится чужое сердце?
Что вы почувствуете, когда неровная линия на экране вдруг превратится в прямую, такую идеально ровную прямую, такую безжизненную прямую?..
Он никогда не слышал писка приборов. Он слышал за ними стук живых сердец, ток крови, биение жизни.
Да, его пациенты умирали – умерла та, всего несколько месяцев прожившая после операции бабушка. Умерла та девочка – умерла, попав под машину, и он узнал об этом случайно, когда она в очередной раз не пришла на обследование. Умер мужчина, умер на операционном столе, когда он впервые оперировал вместе со старым, опытным врачом. И он видел, как после операции это старый и опытный врач сидел в своем кабинете, такой удивительно сгорбленный и старый.
Смерть – это всегда смерть. Нет, это не разрыв в линии жизни, нет, это то роковое место, где линия жизни превращается в прямую.
И он решил, что будет оперировать, во что бы то ни стало. Будет, пока может.
И это было как свет. Как луч света в непроглядной тьме, тот самый, который заставляет болезненной прищурится, но сквозь боль чувствовать невыразимую радость от того, что мир тьмы может стать миром света.
Он стал оперировать. Он стал оперировать блестяще. Он стал хирургом – стал хирургом от Бога. Что может быть лучше? Что может быть лучше права спасать чужие жизни?
Это было не просто, о нет! Операции были сложными, были немножко легче. Просто он всегда чувствовал у себя за спиной – нет, он чувствовал внутри себя! – этот загадочный свет. Это был талант, это был Божественный дар, это был Ангел, призванный направлять его руку. Он понимал, что не может спасти всех. Поэтому спасал тех, кто рядом.
Где та последняя капля, что превращает ручей в реку? Где та песчинка, которая делает гору песка дюной?
Почему это случилось именно тогда, после этой операции?
Почему снял с себя перчатки, испачканные кровью – снял уже только в своем кабинете. Долго и спокойно мыл руки в раковине, а шум льющейся воды казался ему шумом моря. Или бесконечным потоком слез, которые пролились здесь, в стенах этой совсем обычной больницы. Он вдруг развернулся и ударился спиной о стену, ударился, раскинув руки, совсем не удивившись тому, что свет его рук стал реальным, что штукатурка на стене лопнула в месте удара и осыпалась на пол. И его горе превратилось в ненависть. Может, всего лишь на мгновение. Но за это мгновение с его губ успели сорваться слова:
- Ненавижу. Я не могу больше, - и, разрывая легкие, сбивая дыхание, из него вырвался белый свет. Его Ангел. Оставив только белое сияние чистой силы в руках.
Сейчас он думал, что для Ангела это было проклятьем. Проклятье – находится в человеческом теле. Это было испытание – для них обоих. И он этого испытания не выдержал.
Он больше никогда не появился в операционной.
Нет, у него не забрали всю силу – нет, он просто больше не мог исцелять. Ему досталась возможность убивать – убивать тех, кого он не может вылечить. Но он не хотел этого делать. Не хотел.
Хирург от Бога – бывший хирург от Бога, потерявший свой талант, променявший его на ненависть – хирург от Бога, предназначенный для убийства.
Быть предназначенным для убийства. Вам бы понравилось?
Он больше никогда…
XIII
Кривые, узловатые ветви тополей, уже покрытые молодыми светло-зелеными листочками, залитые светом, на фоне темно-синих туч и бело-оранжевых облаков. Весна.
XIV
Гваргет очень хотелось раскинуть руки и пройтись по парку – просто пройтись по парку в солнечном свете, впитывая солнечный свет, каждое мгновение солнечного света. Где-то на западе скапливались темные, синие тучи – такие, из которых летом мог пойти сильный ливень. Но эта весна любила сюрпризы. Впрочем, у Гваргет все равно не было зонтика. Она смотрела на парк через забор, поэтому небольшой белый костел в глубине парка казался исчерченным черными линиями стволов и коричневыми прямыми чугунной решетки.
27.04.2007 в 23:06
29.04.2007 в 12:14
А папочку - докинуть так, чтобы она мягко приземлилась?
29.04.2007 в 12:39
02.05.2007 в 11:11
Дальше хочу! Любопытно однако ж... ОЧЕНЬ
08.10.2007 в 21:10
тебе тоже понравится. Главное
правило - не читай все сразу! Читай по строчке и не дальше, Ок? Девушка, которая оставила эту игру в комментариях одного человека, написала, что у нее все совпало, а я был в шоке от своих результатов.
СТРОГО выполняй все пункты.
Попробуй, может, это покажется интересным. Короче, это займет 3
минуты. Тот, кто ей прислал это, сказал, что его желание исполнилось через 10 минут после того, как он все прочитал. Но не жульничай! Сначала
найди ручку и бумагу.
Когда ты будешь писать имена, выбирай их так,
чтобы это были имена тех людей, которых ты знаешь, а также повинуйся своемупервому инстинкту.
Прокручивай вниз по строчке - не читай все подряд без остановки.
Прокручивай текст ниже по строчке и шаг за шагом выполняй
задание. Это займет всего пару минут!
Поехали:
1. Сначала напиши в столбик числа от 1 до 11.
2. Потом, напротив 1 и 2 напиши любые два числа.
3. Напротив 3 и 7 напиши имена противоположного пола. (Не смотри
дальше, если не дописал, а то все будет неверно.)
4. Напиши любые имена (например друзей или членов семьи)в 4,5 и 6-ом
номере. (Не мухлюй, а то потом будешь рвать на себе волосы.)
5. Напиши четыре названия песен в 8,9,10 и11.( не мухлюй, а делай
все шаг за шагом!)
6. И, наконец, загадай желание!
А теперь ключ для игры...
1. Ты должен рассказать об этой игре стольким людям, какое число
написал рядом с номером 2
2. Человек под номером 3 - это тот, кого любишь
3. Человек под номером 7 - это тот , который нравится, но с которым ты
все никак не можешь оказаться рядом.
4. Больше всего ты заботишься о человеке под номером 4
5. Человек под номером 5 знает тебя очень хорошо
6. Человек под номером 6 - это твоя "звезда удачи"
7. Песня номер 8 ассоциируется с человеком под номером 3
8. Песня номер 9 - песня , которая относится к человеку под номером
7
9. Десятый пункт - это песня, которая говорит о твоих мыслях, о
тебе самом
10. И 11 песня показывает твое отношение к жизни
11. Что означает число под номером один - никто не знает, но что-то оно
для Тебя значит, раз Ты его написал.
12. Пошли это 20 людям не позже, чем через час, после
прочтения. Если ты это сделаешь, желание исполнится, а нет - не выполнится.
Сегодня в полночь твоя любимая половина поймет, насколько сильно
тебя любит.
Что-то хорошее произойдет с тобой завтра в 13:00-16:00ч.
Это может произойти где и как угодно: через ел. почту, вне работы и
т.д. Будь готов к самому большому шоку в жизни.
Если эта цепь писем оборвется, ты столкнешься с 10 проблемами в
последующие 10 лет
03.03.2024 в 03:59
Посетите также мою страничку
www.kino-ussr.ru/user/WilheminaIsles5/ как подать уведомление в налоговую об открытии счета в иностранном банке
33490-+
30.03.2024 в 12:37
forum.prolifeclinics.ro/profile.php?id=889570 открытие счетов российских резидентов в иностранных банках
gg=+