Я, кажется, вернулась

Ну, угадайте, зачем?

Правильно.

Мне опять сниться гваргет, которую я так подло оставила в середине расследования, снится Иржи, снится Амори и Тойота Камри и еще много всякой пакости...



Инквизиторы на подходе... елки-палки, я уже сама забыла, что написала в конце...

@музыка: Shell

---

черемуха и каштаны

Если хочешь…

Черт возьми, ты же понимаешь, я могу все!

Только попроси меня прервать эту цепь, попроси меня наконец-то поставить запятую там, где предпочту поставить точку!

Черт возьми, ты же меня понимаешь! Ты же можешь меня понять, если захочешь!

Ты – моя иллюзия. Я не оригинальна, черт возьми! Весь мир – не больше, чем моя иллюзия. Но как реально то, что я чувствую! Может, реальнее струй дождя, сбегающих по моим волосам. Может быть, реальнее запаха кожаных перчаток и Петит Грейна, который преследует теперь меня. Может быть, реальнее тех пресловутых одуванчиков, которые растут рядом с моим домом, которые открываются на рассвете и закрываются на закате, сотни, а может тысячи – точно такие же, как и тот, что стоит у меня на столе в вазе. Точно такие же – и совершенно иные.

Как ты и я. Как мы, как МЫ! прости меня за это выражение!

Я не знаю, где правда, где ложь. Я не хочу знать, мне это не интересно, пойми. Для меня каждое слово так же реально, как и все остальные иллюзии этого мира. Говоря, что ненавижу – я действительно ненавижу!

Останови меня, пожалуйста…

Хоть раз, Господи, хоть раз! Забудь о том, что нужно и должно, что привычно и понятно, попробуй иначе, попробуй как я!

Ты говоришь, что меня не понять, ты восхищаешься мной – ну так распрощайся со СВОИМИ иллюзиями! Просто выдохни. И сделай вздох заново.

Витражные блики. Витражные блики на моих волосах, на твоих руках. Господи, как ты не понимаешь, мне все равно, абсолютно все равно, у меня кружится голова, и я не знаю, от усталости или от сумасшествия!

Просто позволь – нет, заставь меня! Хотя бы на мгновение… поверь, его будет достаточно! Я не знаю, я теряюсь в этих строчках, в этих буквах, в этих знаках… Мне не хватает букв, мне не хватает воздуха!

Я просто знаю, знаю так же, как назвала тебе твой номер телефона, услышав первые две цифры – мне не интересно, откуда я это знаю. Прими мое знание, пойми – я живу радугой, я дышу радугой!

Как же это больно, как больно… просто спотыкаться о собственное постоянство.



Я просто хочу поставить еще одну запятую. Ничего больше. Сегодня я не люблю многоточия.

---

От Элеа

1. Цель оправдывает средства, а оправдывают ли средства цель?

А зачем им? Знаешь... делать что-нибудь просто ради того, чтобы делать... я так поступаю ОЧЕНЬ редко. Все-таки для меня важнее цель,чем процесс.

2. Тебе когда-нибудь хотелось заблудится?

НИКОГДА

3. Ты тоже считаешь, что я не умею готовить?

Почему "тоже"? Я считаю, что ты готовить умеешь. По крайней мере, никто еще не умер

4. Что для тебя символизирует красный цвет?

Вызов.

5. Могут ли любимые стать равными?

Могут. Перестав быть любимыми

---

Уезжаю

На выходные. Даже обидно - Инквизиторов трудно писать от руки. Ну что ж, меня ждет ОХОТА, меня ждут ВАЛЬДШНЕПЫ!!!! И масса впечатлений.



А потом, по возвращении, бешенный темп работы над курсовой.



С праздниками, господа! Счастливо Вам их провести!

---

Инквизиторы 3

пам-пам-пам

X

- Доброе утро, Гваргет. Выгляни во двор.

- Зачем такие сложности? Может, просто поднимешься?

- Прости, тороплюсь. А у тебя четвертый этаж.

Гваргет сползла с постели, запахнулась в пушистый халат и вышла на балкон.

Утро действительно было добрым и солнечным. Гваргет с удивлением заметила, что клумба во дворе с высоты четвертого этажа кажется гораздо зеленее. Она перегнулась через перила. Внизу, у подъезда стояла знакомая черная «Тойота», а рядом, вальяжно прислонившись к полированному боку машины, стоял Амори.

- Лови! – крикнул он, размахнувшись, Гваргет инстинктивно поймала подлетевший кулек и вскрикнула, уколовшись. - Как твое здоровье?

- Спасибо, лучше. Даже запахи начинаю чувствовать. Например, твои розы пахнут… - она закопалась носом в охапке желто-розовых цветов. – Пахнут малиной. И они очень красивые.

Амори хмыкнул и подкинул в воздух бумажную белую папку. Она подлетела на уровень балкона и аккуратно спланировала на пол.

- Это отчеты экспертов по вчерашней лаборатории. Читай и наслаждайся. Счастливо! – он шутливо отдал честь и сел в машину. Гваргет подняла папку. Она оказалась достаточно тяжелой. Внизу во дворе взревел двигатель.



- Ну, и?.. – Гваргет привычно постучала по столу пальцами, потом схватилась за четки. – Выводы?..

За ночь Амори и Диар успели найти еще 3 лаборатории – точно такие же, с обслуживающим персоналом в виде людей, которые вообще ничего не знают о своей работе. Они прекрасно помнят, что они работают, но что они делают – не один не знает. Даймону , видимо, пришлось неплохо потрудится, чтобы заставить столько человек забыть допросы в застенках Инквизиции.

Оказалось, что подобную лабораторию прошлой осенью, за несколько дней до приезда Станислава Врана в Нижний Новгород, нашли в Остраве. Именно поэтому к делу привлекли Амори и Диара. Вот только кристаллы, найденные там, распались через несколько часов, хотя были созданы с помощью магии. Нижегородские кристаллы были стабильными. Они были созданы химическим путем. Выращены в лаборатории без малейшего использования магии. А вот сделанные из них браслеты – здесь действительно не обошлось без магии, но магии примитивной и простой, которую на огромном живом пространстве города не смогли бы засечь лучшие операторы. И не засекли.

Однако самое печальное – это то, что ни один оператор и ни один аналитик не мог точно сказать, для чего нужны были эти загадочные браслеты.

Гваргет протянула руку к сотовому, бившемуся в режиме без звука на столе, среди бумаг.

- Доброе утро, Ворон.

- Доброе утро, Анун.

- Ты читал отчет экспертов?

- Читал, но, думаю, нам лучше спросить одного очевидца.

- Ммм?

- Анатоля Диара. Он, по крайней мере, видел одного из тех, кого нам нужно искать.

- Хорошая мысль. Встретимся в офисе?.. Или лучше.. или лучше у церкви?

- Пожалуй, у церкви. Я ему позвоню. Во сколько?

Гваргет бросила взгляд на часы. Пол-одиннадцатого.

- Давай через час.

XI



Иржи прошелся по кабинету, сел в кресло и снова уставился на сотовый телефон. Конечно, надо было снова идти на поиски. Или надо было ждать ее у подъезда того дома, где она работала. Или заменить Павла в лаборатории. Или…

Надо было. Но он боялся пропустить ее звонок.

Время поджимало. Родственники начинали злиться.

Иржи подошел к окну и раскрыл жалюзи. За окном было яркое утреннее солнце, порядком позеленевшие деревья и трава. Он закрыл жалюзи, обошел кабинет еще раз.

Весь вчерашний день он так же бесцельно бродил по комнате и даже спустился в лабораторию, покрутил в руках колбочки, в сотый раз осмотрел небольшой запас кристаллов и готовых браслетов, потом помог кому-то зажечь спиртовку, потом вынес мусор. Он даже не пытался изображать бурную деятельность – так, просто ждал вечера, а проклятые стрелки часов почти не двигались с того момента, как он ей позвонил. Она согласилась встретиться еще раз.

Уже за полчаса до назначенного времени Иржи был на площади Минина и косился на памятник, на постаменте которого сидели студенты. Вернее, тусовались. Он по привычке смотрел на тех, которые якобы были блондинками, и поражался, как не смог сразу понять, что ее цвет волос – настоящий! К тому же большинство студенток было черноволосыми.

Через некоторое время на площади появились обладатели велосипедов. Они эффектно прыгали по бордюрам и закладывали виражи на брусчатке под суровым взглядом Минина. Иржи пришлось отойти в угол, но он все равно внимательно оглядывал площадь.

Она появилась с пятиминутным опозданием. Он вручил ей розу и повел в то самое кафе, где подают отличный кофе. Впрочем, сам он на кофе обратил мало внимания. Потом они немного побродили по городу, дошли до мрачного здания Киноцентра, где, как обычно, демонстрировались редкие фильмы. Потом была ночная прогулка по Большой Покровской в свете фонарей. Они немножко послушали, как молодой парень играл на аккордеоне классические произведения, она рассмеялась, услышав «Тику-тику», она отстукивала ритм туфелькой по брусчатке улицы. Он смотрел на нее – смеющуюся, смотрел, как рыжеватый свет фонарей делает ее волосы похожими на струи цветочного меда – он видел когда-то в детстве, как такой солнечный мед заливали в банки; он смотрел, как блики от блестящей слюды играют на ее короткой юбке, на распахнутом голубом плаще. И он сделал, пожалуй, самую большую глупость в своей жизни. Он притянул ее к себе и поцеловал.

Он увидел, как в ее широко открытых глазах отразились фонари.

И он был готов ко всему – к пощечине, к саркастическому замечанию, но не к тому, что она улыбнется, тряхнув медовыми волосами, улыбнется – как обычно, - но улыбнется ЕМУ.



Иржи посмотрел на сотовый, который молчал, как партизан на допросе. Предательски молчал. Ну, не зазвонит через час… все, ждать будет просто невозможно! Иржи грохнулся в кресло и положил ноги на стол. Если она не позвонит, он даже не пойдет к ее работе. Нет, он просто пойдет к Кремлю, найдет там какую-нибудь блондинку, и пусть она посмотрит на него из окна, посмотрит этим волшебным печальным взглядом…

Сотовый вздрогнул и забился под звуки «Заратустры», Иржи схватил телефон, чуть не слетев со стула, и услышал ее голос.

- Привет. Как дела?

- Здравствуй. Были плохо, пока ты не позвонила.

- Иржи, я сегодня освобожусь около 8 – много работы.

- Ты, наверное, будешь совсем уставшая. Тогда придется перенести свидание на завтрашний вечер, - он услышал, как она улыбнулась.

- Спасибо, с радостью.

- Значит, завтра в 6?

- Завтра в 6.

- Я постараюсь не умереть от ожидания. Удачи на работе!

Она хмыкнула:

- Постарайся, пожалуйста. До встречи.

Иржи положил сотовый на стол и снова вытянулся. Завтра… а сегодня он… Телефон снова ожил, Иржи схватил его – номер был незнакомый, и ответил:

- Это Иржи Линдорм!

- Иржи? Это Павел. – Он был чем-то встревожен. Очень встревожен.

- Что случилось?

- Иржи, у нас проблемы. Местная Инквизиция накрыла 3 наших лаборатории. Я вчера поехал в «Синбад» забрать партию готовых браслетов. «Синбад» - это самая новая, считалось, что она защищена лучше всех… И меня там чуть не заловили. Я ушел в последний момент, и то случайно – Господь помог, прямо.

- Браслеты? Что с браслетами?

- Только партия нашей лаборатории и от 2ой, на Мещерском озере – оттуда я привез артефакты позавчера. Иржи, время поджимает. Я сворачиваю опыты.

Иржи потряс головой, пытаясь сосредоточиться.

- Должно хватить. Хотя бы на ближайшую территорию должно. Надо пробовать.

- Да, братровец, и поскорее. Я вернусь сегодня вечером – и мы с тобой поговорим о том, как это обставить. Ты будешь у себя?

- Да, в «Волжском откосе». Я сейчас в лаборатории.

- Уезжай оттуда. Скорее. Я все проверю. И сверну все, что можно и максимально быстро. Не беспокойся, Иржи.

- Я жду тебя вечером. Удачи, Павел!

Иржи сложил сотовый, встал со стула, схватил пиджак и, натягивая его, подошел к окну. На улице все было спокойно. Сновали машины, зеленели тополя. Иржи захлопнул жалюзи, подхватил плащ и вышел из кабинета.





XII



Это был мальчик. Самый обыкновенный мальчик. Самый обыкновенный мальчик и самый обыкновенный порок сердца.

Как обычно, об этом узнали слишком поздно. Конечно, было необходимо экстренное хирургическое вмешательство. Конечно, он согласился. Но как только он вошел в операционную и взглянул на мальчика, он понял, что не в силах помочь. Не было видения хитрой схемы сосудов или сердца изнутри, которое иногда появлялось у него во время сложных операций. Он просто понял, эта мысль была четкая, словно печатные буквы на могильной плите.

Но он попытался поверить.

Он чувствовал целительный свет в себе, он хотел попытаться, он хотел спасти этого мальчишку – просто потому, что это был маленький загадочный мирок еще не подросшей души, потому, что этот мальчишка был немножко похож на того приятеля, с которым они когда-то в детстве играли у моря. На того загорелого итальянского мальчишку, который однажды нашел старинный черепок среди осколков морских раковин.

И даже если не очень похож, он хотел попытаться.

Да, он делал все правильно. Черт возьми, даже сейчас он был уверен, что все было правильно, все было сделано идеально! Но мальчишка не мог выжить.



Что вы почувствуете, когда у вас в руках вдруг остановится чужое сердце?



Что вы почувствуете, когда неровная линия на экране вдруг превратится в прямую, такую идеально ровную прямую, такую безжизненную прямую?..



Он никогда не слышал писка приборов. Он слышал за ними стук живых сердец, ток крови, биение жизни.

Да, его пациенты умирали – умерла та, всего несколько месяцев прожившая после операции бабушка. Умерла та девочка – умерла, попав под машину, и он узнал об этом случайно, когда она в очередной раз не пришла на обследование. Умер мужчина, умер на операционном столе, когда он впервые оперировал вместе со старым, опытным врачом. И он видел, как после операции это старый и опытный врач сидел в своем кабинете, такой удивительно сгорбленный и старый.



Смерть – это всегда смерть. Нет, это не разрыв в линии жизни, нет, это то роковое место, где линия жизни превращается в прямую.



И он решил, что будет оперировать, во что бы то ни стало. Будет, пока может.

И это было как свет. Как луч света в непроглядной тьме, тот самый, который заставляет болезненной прищурится, но сквозь боль чувствовать невыразимую радость от того, что мир тьмы может стать миром света.



Он стал оперировать. Он стал оперировать блестяще. Он стал хирургом – стал хирургом от Бога. Что может быть лучше? Что может быть лучше права спасать чужие жизни?



Это было не просто, о нет! Операции были сложными, были немножко легче. Просто он всегда чувствовал у себя за спиной – нет, он чувствовал внутри себя! – этот загадочный свет. Это был талант, это был Божественный дар, это был Ангел, призванный направлять его руку. Он понимал, что не может спасти всех. Поэтому спасал тех, кто рядом.



Где та последняя капля, что превращает ручей в реку? Где та песчинка, которая делает гору песка дюной?

Почему это случилось именно тогда, после этой операции?



Почему снял с себя перчатки, испачканные кровью – снял уже только в своем кабинете. Долго и спокойно мыл руки в раковине, а шум льющейся воды казался ему шумом моря. Или бесконечным потоком слез, которые пролились здесь, в стенах этой совсем обычной больницы. Он вдруг развернулся и ударился спиной о стену, ударился, раскинув руки, совсем не удивившись тому, что свет его рук стал реальным, что штукатурка на стене лопнула в месте удара и осыпалась на пол. И его горе превратилось в ненависть. Может, всего лишь на мгновение. Но за это мгновение с его губ успели сорваться слова:

- Ненавижу. Я не могу больше, - и, разрывая легкие, сбивая дыхание, из него вырвался белый свет. Его Ангел. Оставив только белое сияние чистой силы в руках.



Сейчас он думал, что для Ангела это было проклятьем. Проклятье – находится в человеческом теле. Это было испытание – для них обоих. И он этого испытания не выдержал.

Он больше никогда не появился в операционной.

Нет, у него не забрали всю силу – нет, он просто больше не мог исцелять. Ему досталась возможность убивать – убивать тех, кого он не может вылечить. Но он не хотел этого делать. Не хотел.

Хирург от Бога – бывший хирург от Бога, потерявший свой талант, променявший его на ненависть – хирург от Бога, предназначенный для убийства.



Быть предназначенным для убийства. Вам бы понравилось?



Он больше никогда…



XIII



Кривые, узловатые ветви тополей, уже покрытые молодыми светло-зелеными листочками, залитые светом, на фоне темно-синих туч и бело-оранжевых облаков. Весна.



XIV



Гваргет очень хотелось раскинуть руки и пройтись по парку – просто пройтись по парку в солнечном свете, впитывая солнечный свет, каждое мгновение солнечного света. Где-то на западе скапливались темные, синие тучи – такие, из которых летом мог пойти сильный ливень. Но эта весна любила сюрпризы. Впрочем, у Гваргет все равно не было зонтика. Она смотрела на парк через забор, поэтому небольшой белый костел в глубине парка казался исчерченным черными линиями стволов и коричневыми прямыми чугунной решетки.

---

Я в шоке

Совет Федерации предложил Путину разорвать отношения с Эстонией

Совет Федерации предложил Путину разорвать отношения с Эстонией

Вы слышали этот бред по поводу ликвидации памятника Солдату-освободителю?!

Как сказала один товарищ, "позорно, что воюют с мертвыми и таким путем".

Да это просто подло!!! Они там, в Эстонии, совсем с ума посходили!!!

---

подчеркнуто

- Может быть, скажем друг другу всю правду? - повторил он. - Поговорим, как мужчина с мужчиной. Не как друзья, но как равные. Это редкое предложение, Роланд. И его будут делать тебе нечасто. По моему скромному мнению, только равные говорят правду друг другу. Друзья и любимые, запутавшись в паутине взаимного долга, врут бесконечно. А это так утомляет!

Стивен Кинг "Темная Башня: Стрелок"

---

ТОЙОТА может быть красивой!

Как оказалось. Если это

Toyota Camry

---

И дальше...

А я изумлялась, почему инквизиторы пишутся весной? Чудеса какие! А ни хрена! Никакой романтики: просто у меня опять трахеит!

и я продолжаю развлекаться

Она увидела Ворона, стоявшего в проходе между домами, и подбежала к нему.

- Я не знаю, что это.

- Я тоже, - Гваргет неожиданно почувствовала, как грудь сдавила невидимая перевязь просыпавшегося Меча.

Ворон вел ее куда-то вглубь спального массива.

- Ты случайно оказался рядом?

- Да.

Она кивнула, Ворон остановился перед входом в двухэтажный дом с крупными цветными буквами вывески - «Синбад».

- Здесь.

Ощущение меча за спиной становилось почти болезненным. Она прикрыла глаза, и закинула руку за спину, уверенным жестом вытягивая клинок из невидимых ножен другой реальности в свой мир. На асфальт брызнули и исчезли, не причинив вреда, серебристы искры. Ворон поморщился.

На втором этаже что-то засветилось, стекла нереально выгнулись и вдруг лопнули под напором странного, переливчатого пламени. Гваргет рванула вперед, вышибая дверь, следом в дом вбежал Ворон.

За окнами шел стеклянный дождь.

На первом этаже не было ничего необычного: какая-то офисная мебель, фикусы и компьютеры. В глубине – лестница на второй этаж. Гваргет рванулась вверх, но ее опередил Ворон.

- Я вперед.

Она не прекословила. Нигде: ни на первом этаже, ни рядом с домом не было людей. Этот пустынный район не давал возможности подпитатся энергией.

Второй этаж был лабораторией. Здесь пахло лекарствами, какая-то жидкость растекалась по полу. И здесь было семь человек.

- Гваргет?! – она обернулась и увидела Амори. С его пальцев струились тонкие серебристые нити. Двое из стоявших у стола людей в белых халатах, бросились к окнам в разных концах комнаты. Серебристые нити рванулись следом, но остановить смогли только одного. Второй увернулся и выпрыгнул из окна.

– Ловите его, черт побери! – рявкнул Амори, и Гваргет в два шага пересекла комнату и взлетела на подоконник. Спрыгнувший уже поднялся и, шатаясь, бежал вперед. Гваргет задорно свистнула и прыгнула вниз, чувствуя, как ключом бьет скопившаяся в мече сила. Приземлившись, она кувыркнулась, смягчая удар, и побежала следом за белым халатом. Ей не надо было даже смотреть след – он буквально чувствовала его запах. И, завернув за угол, легко ушла от удара, сделала пируэт и ударила нападавшего рукоятью меча в живот, а потом по услужливо подставленному затылку. За ее спиной возник Ворон.

- Донесешь Амори подарочек? – спросила она. Ворон кивнул, забросил мужчину на плечо и они вернулись к лаборатории. Наверху слышались голоса. Войдя, Гваргет с удивлением обнаружила только Амори и Даймона.

- А мы тебе подарочек принесли… - протянула она, поигрывая мечом. – Здравствуй, Даймон.

- Ого. Гваргет и Ворон. Все-таки работаете вместе. И неужели вместе с Амори? – изумился Даймон, поправив очки. Он был в своем обыкновенном свитере и потертых джинсах.

- Нет. Они появились, когда самое интересное уже закончилось.

Даймон подошел к мужчине, которого Ворон положил на пол, и взял его за подбородок:

- Вынужден тебя расстроить, Амори. Этот такой же, - Амори шумно вдохнул и улыбнулся. Улыбка поучилась очень кровожадная.

- Какого черта за ними было гоняться столько времени, чтобы не найти ни одного нормального человека… - он размахнулся и остановил удар в сантиметре от стены.

Гваргет наклонила голову и внимательно посмотрела на него. Даймон прокомментировал:

- Им всем очень тщательно промыли мозги. Они совершенно не представляют, чем занимались. И совершенно не представляют, для кого. Более того, единственного вменяемого человека в этом бедламе господин Арнольд Амори упустил, верно?

Амори стал потрясающе спокоен:

- Верно. Я только слегка его пометил – меня отвлекли эти зомбированные.

- А где был в это время Анатоль.

- Анатоль в это время был со мной. И сейчас… - у Амори зазвонил мобильный. – Да! Да. Понятно. Нет, здесь только зомби… Оставь это. Я позвоню.

Амори сложил трубку и объяснил:

- Он ушел от Диара.

- Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел… - пропел Даймон, проводя пальцем по лежащему на полу человеку. Вслед за его пальцем тело обволакивал лед. Гваргет прикрыла глаза. Меч слабо пульсировал в ее руке: энергии было мало. Она еле различала ниточки следов в комнате. А, может, дело было не в отсутствии силы, а в переливчатом сиянии, вдавившем стекла из окон.

- Амори… мы видели свет из окон. Это было твое заклинание?

- Да.

- Оно сродни Печати Инквизитора?

- Да.

- Амори - Амори… Печать против людей? Печально. Расходуешь свои силы, - Даймон солнечно улыбался. – Этого я забираю, минут через пятнадцать здесь появятся эксперты и операторы. Приятного времяпрепровождения! – он наклонился к заледеневшему телу и, перекинув его через плечо, отправился к лестнице. Уже внизу он негромко чертыхнулся, а в комнату с недовольным карканьем влетела Селеста и привычно обосновалась на плече у Ворона. Очертания меча в руке у Гваргет поплыли, теряя четкость, и он исчез. Она подошла к столу, залитому какой-то розоватой вязкой жидкостью и заваленному осколками стекла. Она взяла какую-то колбочку за отбитое горло и потрясла ее. Желтоватый осадок взвился вверх, по дну перекатывалось что-то твердое и золотистое.

- Синтез золота. Николас Фламель умер бы от зависти.

- Они занимались гораздо более интересными вещами, - ответил Амори, показывая на прозрачный кристалл размером с кулак, лежавший посреди розовой жижи.

- И что это? – спросила Гваргет, обводя взглядом разрушенную комнату. Она оказалась меньше, чем на первом этаже. Слева от лестницы была еще одна дверь.

- Это кристалл. Хрусталь не всегда подходит для магических заклинаний. Иногда необходимы драгоценные камни, а иногда подходят кристаллы поваренной соли. Для чего может служить этот – я не знаю.

Гваргет направилась к двери.

- Как вас вообще принесло сюда? – спросил Амори, вытирая перчатки о висящий на стене халат.

- Скажешь, мы были некстати? – Гваргет плавно надавила на ручку двери – она оказалась не заперта.

- Скажу, что мне бы не хотелось, чтобы ты заходила первой в эту комнату.

Гваргет ухмыльнулась и распахнула дверь. Голова слегка закружилась, болезненной дрожью отозвалась спина – меч предупреждал, меч отбрасывал от невидимой преграды.

- Только после вас…- сказала она, впиваясь глазами в сумрак за дверным проемом. В той маленькой комнате не было окон, но что-то важное там точно было. Ворон подошел к двери, вытянул руку вперед и будто натолкнулся на прозрачную стену. Он слегка прикрыл глаза, и воздух под его ладонью пошел волнами, по нему, словно кровь в воде, поплыл черный, клубящийся дым. Ворон отодвинул руку, из центра его ладони вырывался темный луч, терявший направление в воздухе, превращавшийся в темный дым.

- Растворяет силу, - констатировал Ворон, опуская руку. Луч в его руке свернулся в клубок, словно змея. Живой черный шарик пульсировал, увеличивался. Ворон отвел руку в сторону – черные нити выгнулись в сторону Гваргет, она презрительно фыркнула на них, - и с размаху бросил клубок черноты в дверной проем. Большая черная клякса зависла в воздухе на секунду, потом мгновенно расползлась тонкой неровной сетью, раздался хруст – словно проход защищало обычное стекло, - и черная клякса осыпалась, исчезая в воздухе. Ворон уверено шагнул внутрь, Гваргет последовала за ним. Последним с шариком серебристого света в руке вошел Амори.

В маленькой комнате не было окон. Шарик взлетел под потолок, позволяя разглядеть обстановку. В углу комнаты стояла софа, рядом – небольшой шкаф, забитый папками, а в центре – стол, на котором что-то поблескивало. Амори провел над столом рукой и, не снимая перчаток, взял один из блестящих предметов.

- Вот и результат работы, - он покрутил в руках широкое блестящее кольцо, судя по всему, из того самого кристалла. Гваргет взяла второе такое же со стола. Оно было абсолютно гладким, без каких-либо швов, монолитное и прозрачное, диаметром около девяти сантиметров, тонкое, но удивительно тяжелое.

- Вот за этим ты гонялся? – спросила она, протягивая Амори кольцо.

- Я «гонялся» за автором этого, - он взял кольцо из ее руки и поднес к первому. Кольца слегка притягивались друг к другу, как слабо намагниченное железо.

- Ага, - внимание Гваргет привлекла бумажка, на которой лежали браслеты. – А что это?

- А как вы здесь оказались? – повторил уже заданный вопрос Амори.

Гваргет аккуратно вытащила листок, кольца с тихим звоном коснулись деревянной поверхности стола.

- Гребешок ищу. Вот этот, - сказала она, показывая ему оборотную сторону листа, где помещался черно-белый неразборчивый рисунок. Гребень, лежащий на подушке.

Амори слегка присвистнул.

- Неплохо. Значит, они все-таки связаны.

- Так что это за бижутерия, Амори? – Гваргет не чувствовала никакой магии в этой комнате. Меч молчал.

- Не знаю. Почти наверняка – элемент обрядового заклинания. Представления не имею, как это может быть связано с твоим гребешком, - он аккуратно положил кольца на стол. – Мы с Анатолем работали над этой лабораторией две недели – она была здорово защищена. Такую же накрыли в Финляндии вчера. В архивах обнаружили упоминания о похожих, организованных лет тридцать назад, в Европе. Разработка кристаллов, но дальше кристаллов дело не шло – браслеты я вижу впервые. Сегодня Анатоль нашел это место, защиту пробивать пришлось грубой силой, и один из людей успел убежать.

- Людей? – переспросила Гваргет.

- Людей. Убежавший точно был человеком. Иначе не смог бы уйти от Диара.

В помещение проникли звуки – внизу к дому подъезжал автомобиль.

- Пойдемте. Сейчас этим местом займутся эксперты.

Гваргет положила листок на стол и вышла из комнаты следом за Вороном и Амори.



Их шаги сопровождались гулким эхом пустой ночной улицы.

- Направо, - сказала Гваргет, и Ворон свернул в подворотню, на достаточно широкую и асфальтированную дорогу, явно предназначенную для выезда машин из двора дома. Слева высилась желтая стена пятиэтажки, справа, у тополей, красными точками мерцали сигареты. Гваргет шла вперед, глядя на яркую звезду, застывшую в небе над гаражами.

- Не торопись, красавица! – один из огоньков отлетел в сторону и застыл на асфальте. Гваргет и Ворон молчаливо шли дальше.

- Не торопись, я сказал, - повторил голос, послышался смачный плевок, два шага – и кто-то схватил Гваргет за локоть и развернул. Гваргет непонимающе уставилась на оскаленное круглое лицо с крупным носом. И на ее лицо наползла улыбка. Она услышала вскрик и звук падения за спиной, - Ворон расправился со своим противником молчаливо.

- Не тороплюсь, - ответила Гваргет. – Красавец.

Гваргет медленным движением поднесла левую руку к солнечному сплетенью незнакомца, сложила пальцы и ударила коротко, без замаха. Нападавший захрипел, согнулся, сделал два шага назад и просипел что-то невнятное.

- Громче, я не расслышала, - осведомилась Гваргет, вытягивая две руки вперед, и напряженно свела пальцы, будто сгребая к середине ладони что-то невидимое. Голова слегка закружилась от мгновенного прилива чужой энергии. Она с удовольствием тянула силу.

- Сууу…- выдохнул неудачливый бандит, бросаясь вперед, на вытянутые руки Гваргет. Она улыбнулась, и тут перед ней возник Ворон. Нож оказался длинным, он вошел Ворону в грудь глубоко, кончик заставил кожаную куртку вздыбиться на спине. Ворон положил руку на руку незнакомца, все еще держащуюся за рукоять ножа, раздался мокрый неприятный хруст, бандит заорал и отступил от Ворона, сжимая руку, уже мало похожую на руку.

Гваргет нахмурилась, впитывая руками силу кричащего человека, черной тенью скользнула ему за спину, ударила его по затылку возникшей на мгновение в руках гардой. Нападавший упал на асфальт, рядом с тусклым светлячком сигареты.

Гваргет с удовольствием прислушивалась к энергии, пульсирующей в руках. Она стерла с лица улыбку и обернулась к Ворону.

- Жест красивый, но бессмысленный. Ты сегодня весь день пытаешься нарваться на неприятности.

Ворон промолчал.

- Ищешь смерти? Тогда для чего ты стал Инквизитором? Ты ведь стал им гораздо раньше обучения и воспитания. Еще тогда, на Карловом Мосту. А может, и раньше, когда мы выбирались из-под рушащегося здания.

- Я не понимаю, почему я еще жив.

- Ты считал, что, убив сколько-нибудь вампиров, сможешь умереть? Глупый способ.

Ворон ухмыльнулся. Гваргет продолжила:

- На каком трупе ты думал остановиться? На пятом, пятнадцатом или пятидесятом? Или ты просто не любишь круглые числа? Что-нибудь вроде сто восьмого, как принято у японцев?

- Молодец, - Ворон был черным силуэтом на фоне темного неба. - И сейчас ты, словно фокусник, вынешь из шляпы белого кролика – новый смысл моего существования. Я жду, продолжай.

- И не подумаю. Придумывать смысл жизни – это твоя работа. Я хотела сказать вот что: ты живешь – для чего-то. И это твое состояние не изменится от того, знаешь ты смысл жизни, или нет. Это раз. Сейчас ты мой напарник. И ты нужен мне, чтобы спасать мою шкурку, которой я дорожу. Чтобы работать вместе со мной. Это два. Делай что хочешь, но завтра ты мне нужен живой и здоровый.

- Какая незадача, Инквизитор Гваргет Анун. Ваш напарник мертв изначально.

Гваргет носком сапога раздавила сигарету, все еще сражавшуюся за существование.

- Ты когда-то ошибся, верно, Ворон? И пытался исправить свою ошибку. Искупить. Так вот: ты этого еще не сделал. Не сделаешь ни убийством вампиров, ни нелепо попытавшись отдать свою… «жизнь» за кого-то. Ты ведь знаешь, что когда ты получишь шанс – расплатиться окажется гораздо сложнее, чем просто умереть. Может, больнее, может, просто сложнее. А вот право на искупление тоже придется заслужить. Bohužel (к сожалению - чешск.) , как говорит один мой приятель. – она оттолкнула тянувшуюся к сапогу руку, позавидовав здоровью мужчины, который уже приходил в сознание. - Пойдем отсюда, мне холодно.

---

И дальше

тоже что-то было

VI

- Будьте добры, чай с лимоном, без сахара.

- Еще что-нибудь? – осведомилась официантка.

- Пока нет, спасибо, - ответил он, заворожено глядя на девушку. Она, похоже, почувствовала его пристальный взгляд, и нервно поправила прядь волос, оглянулась, потом непонимающе посмотрела на него. Он опустил глаза и сделал вид, что увлеченно читает меню. Девушка успокоилась, достала зеркальце из миниатюрной сумочки и принялась поправлять макияж. Официантка принесла ему чай, ей – чашечку поменьше, видимо с кофе. Он сделал пару глотков и кинул взгляд за окно. Небо уже не было таким безоблачным: откуда-то со стороны реки на город надвигалась серая туча. Что ж, холодный весенний дождь с резкими порывами ветра будет достойным элементом этого ужасного серого дня. А зонта у него не было. Впрочем, как и у нее.

Он достал из кармана пиджака ручку и положил ее на стол справа от себя, и сосредоточил взгляд на ней на несколько секунд. Потом перевел взгляд на окно, сделал три глубоких вздоха, одним глотком допил чай, взял ручку и опустил ее вниз, под стол. Положив рядом с чашкой деньги, он оттолкнул стул, встал и направился к столику, за которым сидела девушка, помахивая зонтиком в правой руке.

- Вы позволите? – обратился он к девушке.

Она оторвала взгляд от пейзажа за окном, скользнула взглядом по его темному костюму, галстуку, натолкнулась на взгляд его глаз и слегка покраснела:

- Да, - с легкой запинкой произнесла она. – Пожалуйста, садитесь.

Над столиком витал аромат ее легких, цветочных духов, смешиваясь с запахом кофе.

Он с улыбкой сел и сказал:

- Мне кажется неправильным то, что девушка приходит в кафе с заплаканными глазами и в одиночестве сидит за столиком. Вам гораздо больше идет улыбаться.

Девушка хотела что-то сказать, но промолчала. Он вздохнул, постаравшись сделать это максимально незаметно.

- Мое имя Иржи Линдорм.

Она удивленно взмахнула темными ресницами, и у него почему-то перехватило дыхание – просто от взгляда серо-голубых с темной окантовкой глаз. Что ж, и она не натуральная блондинка – и корни волос тоже темные.

- Вы не русский?.. Я думала, мне показалось, что у вас есть легкий акцент.

- Да, не русский, - улыбнулся он. – Я чех. Но мне говорили, что я неплохо говорю по-русски.

- Очень неплохо! – подтвердила она. – А вы здесь работаете?

- Да, - ответил он, радостно подмечая искры интереса в ее глазах. – Я менеджер по деловому туризму, сейчас занимаюсь организацией русско-чешской конференции.

Она отхлебнула кофе.

- Здесь не самый хороший кофе, мне кажется. Если бы вы согласились…

Она насторожилась, плечи слегка напряглись. Он не выдержал:

- Сейчас же светло, поверьте. Я не собираюсь запихивать вас в свою машину и продавать в рабство в Ташкент! Осторожность – это хорошо, но, в конце концов, просто глупо считать каждого мужчину, осмелившегося подойти к вам, маньяком! – он остановился, мысленно проклиная себя за эту вспышку. Сказывалась усталость. Он просто очень устал. – Извините меня за настойчивость, - сказал он, вставая. - У меня выдался непростой день. Вы, правда, очень красивы. – Эта последняя фраза удивила его самого. Действительно, необходимо отдохнуть. Необходимо хоть пару часов поспать и не видеть во сне блондинок.

За окном хлынул дождь.

– Иржи, вы… Вы не так меня поняли. Мне просто через час надо быть на работе.

Он посмотрел на зонтик, который все также держал в руках.

- Тогда, по крайней мере, я могу помочь вам добраться до работы сухой.



Поддерживать иллюзию зонтика было просто, хотя Иржи и ощущал себя несколько глупо, неся перед собой шариковую ручку, пусть даже и прославленный Паркер. Немного сложнее было создать щит от дождевых капель – но такой, чтобы дождь не капал не только сверху. Ну и ветер не был в лицо. Она шла рядом – непринужденно держа его под руку, совсем легко, не повисая, не прижимаясь больше нужного, потом убрала руку и, жестикулируя, закончила рассказывать забавную историю. Иржи искренне захохотал, она улыбнулась.

- Спасибо, что проводили, Иржи. Здесь, - она постучала по деревянной двери.

- Не за что. Мне было приятно. Если вы вдруг снова загрустите, - он протянул ей визитку, - позвоните мне. Еще пару недель я точно буду в Нижнем Новгороде.

Она улыбнулась:

- Так и не спросите моего имени и номера телефона?

- Боюсь, что вы решите, что я к вам пристаю.

- Боитесь? – она прищурилась.

Иржи мотнул волосами и торжественно произнес:

- Прекрасная незнакомка, не оставите ли вы мне номер своего телефона?

- Извините, я не ношу с собой визиток. Так что… - она вынула из сумочки ручку и что-то написала на его визитке. – Вы мне позвоните, если будете свободны завтра вечером. До встречи! – и она нырнула следом за кем-то внутрь здания.

Иржи огляделся, легко снял иллюзию и засунул ручку и визитку в карман. Дождь уже почти закончился, разыгравшийся ветер уносил тучи прочь из верхней части города. Иржи вдруг почувствовал, как ему хочется спать – впервые за эти четыре дня. Он сделал пару шагов, оглянулся на деревянную дверь и решительно направился в отель.



VII

Гваргет отвернулась от экрана и посмотрела на Ворона. Он сидел в кресле, Селеста расхаживала по подоконнику у него за спиной. За окном шумели машины.

- Понятно, - она взмахнула руками над клавиатурой и картинным жестом нажала delet. Гваргет встала, вытряхнула заварку из чашки в мусорное ведро, поставила ее на стол и села в кресло напротив Ворона. Их глаза встретились.

Когти Селесты клацали по подоконнику.

- Ждем, - сказала Гваргет, наконец-то нарушив тишину, и перевела взгляд на окно. – Жалко, не знаю, чего ждем.

Ворон промолчал, Гваргет слегка сползла по креслу, в ее глазах просыпалось зеленое пламя.

- Сейчас отрицательный результат лучше положительного. Желательнее, - прокомментировал Ворон.

- Я знаю.

- Меня это тоже раздражает.

Гваргет помолчала еще несколько секунд.

- На самом деле, мне абсолютно безразлична судьба этого артефакта. Если бы я видела его вживую хотя бы раз в жизни, я бы могла попробовать его найти. Сейчас – бессмысленно.

- Ждать, - констатировал Ворон. Они снова посмотрели друг другу в глаза. Гваргет ухмыльнулась.

- Пойдем отсюда. Все равно о любом колебании фона нам сообщат операторы – я их предупредили. Какая разница, где ждать.

Они вышли из офиса в странную городскую весну. Гваргет посмотрела на мокрый асфальт: в нем отражалось небо с рваными клочками серых туч. Селеста взметнулась куда-то вверх за дом.

- Куда она? – спросила Гваргет Ворона.

-Не знаю. Она просто улетает и возвращается.

- Всегда возвращается?

- Всегда. Она как наблюдатель.

- Как инквизитор?

- Может быть. И так же помогает иногда – по причинам, которые известны только ей.

Гваргет кивнула. Они, не торопясь, шли в ногу вдоль старинных зданий и цветных витрин, не выбирая направления. Это было странное чувство – будто воздух вдруг опустел, будто в городе вдруг стало очень просторно – так бывает только весной после долго зимы. Холодный ветер, почти не греющее солнце. Сегодня нигде не было такого магического запаха весны: ни на улицах, ни в парке. Гваргет с удивлением рассматривала кривые деревья, застывшие в каком-то безвременье, не покрытые не листьями, ни снегом. А под ними, немного раскрашивая такой бесцветно-пыльный мир, совсем по-весеннему зеленела трава. По аллейкам прогуливались или спешили куда-то, несколько компаний оккупировало скамейки – там громко говорили и смеялись, держа в руках полуторалитровые бутылки пива. Что-то заставило Гваргет повернуться направо, в сторону высокого чугунного забора.

- Амори? – удивилась она. Один из людей, стоявших у забора, резко обернулся. Гваргет подошла к чугунным прутьям и с удивлением узнала его спутника. – Здравствуй, Амори! Здравствуйте, отец Диар!

- Здравствуйте, Гваргет, - произнес светловолосый мужчина. Гваргет ухмыльнулась, прогоняя воспоминания об их первой встрече, как-то некстати всплывшие в памяти. И вдруг ее согнуло в жестоком приступе кашля.

Амори и Диар поздоровались с подошедшим Вороном. Гваргет аккуратно вытерла губы платком.

- Все еще болеешь, - констатировал Арнольд. – Отец Диар, я надеюсь, мы встретимся с вами завтра.

- Конечно. Извините, но меня ждут, - попрощавшись, Диар быстро зашагал вдоль забора. Амори проводил его взглядом.

- Странно. Я думала, что отец Диар – сотрудник Европейского отдела Sanctum Oficium, как и ты.

Амори пожал плечами:

- Да, сотрудник. И в России проводит гораздо больше времени: он здесь живет. Его не просто так называют «отец Диар».

- Он католик?

- Да. Католик. Церковь в конце этого парка. Анатоль – священник.

- Анатоль Диар… - произнесла Гваргет. Где-то кричала птица. Ворон заворожено смотрел вглубь парка.

- Как продвигается работа? – спросил Амори.

- Никак.

- Может, это и к лучшему. Не хотелось бы, чтобы в этом городе появился еще и украденный старинный артефакт. В офисе есть кто-нибудь?

- Когда мы уходили, была только Леночка и два оператора.

- Спасибо. Пойду, развлеку эту спящую компанию работой. Счастливо! – Амори кивнул Ворону и направился в сторону офиса.

Гваргет постучала пальцами по чугунной решетке.

- Ворон, ты тоже католик?

Ворон кивнул, потом добавил:

- По крайней мере, был.

VIII





Иржи проснулся от солнечного света, который пробивался сквозь незакрытые вечером жалюзи. Он уснул, когда решил ненадолго прилечь отдохнуть на кушетку, и проспал всю ночь. По крайней мере, он был полон сил.

В дверь постучали.

- Да, я уже очнулся.

В комнату вошел парень, такой же длинный и широкоплечий, как и Иржи, но со светлыми коротко стриженными волосами, которые торчали ежиком. Иржи инстинктивно пригладил собственную непокорную каштановую шевелюру.

- Не трудись, братровец ! Выспался – а теперь вперед, покорять сердца блондинок!

- Не глумись, Павел. Поверь мне, я бы с большим удовольствием посидел в лаборатории с тобой, чем гонялся по городу за девушками.

- Да… - придирчиво осмотрев Иржи, заявил Павел. – Ты уже второй день приходишь без следов помады на рубашке. И на пиджаке…- Павел снял пиджак со стула, и вдруг стянул с него тонкий светлый волос. – А это что?.. А я думал, почему ты сразу завалился спать! Ты нашел ее!

Иржи изумленно уставился на волос.

- Почему ты думаешь, что он не крашенный?

- Потому что я видел крашенные волосы. Хочешь, проверю? Но я тебе могу точно сказать, что прелестница, подарившая тебе этот волос – натуральная блондинка.

Иржи сел на диване, не отрывая взгляда от волоса.

- Проверь. Пожалуйста, проверь.

- Ого, Иржи! Да она тебя зацепила! Наш змей-искуситель попал в чужие сети!

- Заткнись, пожалуйста, и проверь этот волос.

- О, какой тон! Слушаю и повинуюсь, - Павел вышел, насвистывая.



В кармане пискнул мобильник. Смс была от Павла: «Она блондинка. Совсем плохо дело, да, Иржи?» Иржи попытался придумать шутливый ответ, но не смог. Перебрав все варианты, он остановился на самом коротком: «Не знаю».



IX



- Инквизитор Гваргет Анун, обнаружено нарушение магического фона высокой силы в квадрате D4. Инквизитор Ворон оповещен, адрес ему известен.

- Спасибо, - Гваргет резко развернулась, испугав каких-то прохожих, и, лавируя в людском потоке, побежала по улице, одновременно набирая номер Ворона.

- Ворон?

- Повернись на право.

Она увидела Ворона, стоявшего в проходе между домами, и подбежала к нему.

@музыка: Delain

---

Инквизиторы 3

Дальше

дело было так

III

Днем в офисе было довольно пустынно. В офисе в принципе было довольно пустынно: скучала за столом секретарша Леночка, тихонько пыхтела кофеварка. Впрочем, глава Нижегородского отдела Инквизиции был уже на месте. Гваргет постучала в дверь кабинета. Изнутри ответили «входите».

- Здравствуйте, Константин Львович!

- Привет, Гваргет! – сидящий в кресле мужчина в сером деловом костюме поздоровался вполне приветливо. У Гваргет вдруг промелькнула странная мысль, что она никогда не боялась Константина Львовича. Даже, более того, никогда с ним не сталкивалась: задания приносил либо Даймон, являвшийся ее куратором, либо Амори, в принципе занимавшийся делами международного, а не регионального значения. Теперь с шефом предстояло общаться напрямую. Пожалуй, впервые. – Что задумалась? Присаживайся.

Гваргет улыбнулась и подошла к большому темному креслу, стоявшему напротив стола. И, прежде чем села, почувствовала что-то и обернулась. Привалившись к стене, в комнате стоял Ворон.

- Здравствуй, Анун. – негромко произнес он.

- Здравствуй, - произнесла Гваргет. По телу словно прокатилась теплая волна, а по загривку пробежали мурашки. – Давно не виделись, Ворон.

Большая серая птица, сидевшая на плече у Ворона, издала пронзительный скрежещущий звук.

- Она тоже рада тебя видеть, - прокомментировал Ворон.

- Здравствуй, Селеста, - сказала Гваргет, усаживаясь в кресло. Константин Львович сидел спиной к окну, поэтому она плохо видела выражение его лица.

- Гваргет, Ворон, с сегодняшнего дня вы работаете в паре. Ни один из вас такого прежде не делал, но, мне кажется, у вас может получиться, - начальник Нижегородского отдела не был великим магом, зато был хорошим руководителем и умел выжимать из своих подчиненных все, на что они способны. – Никаких новых сведений по этому делу я вам сообщить не смогу. Если что-то появиться – Леночка непременно с вами свяжется. Артефакт может быть вообще не в нашем городе, однако, осторожность не помешает. Поэтому желать вам удачи я не стану – лучше бы его здесь не было. Ищите. Вперед. Брифинг закончен.

Гваргет встала. Ворон оторвался от стены. Они переглянулись, попрощались с шефом и вышли из кабинета.



Эта весна была странной. То теплая, то холодная – вздорный характер погоды мешал вырваться на волю почкам, и весь город уже без доверия, как в первые дни, относился к очередному солнечному дню. Весь город как будто ждал.

Зеленая трава пробивалась сквозь талую листву на аллеях Кремля. С реки дул сильный ветер. Гваргет вспрыгнула на бордюр и посмотрела вниз, на крутой склон. Потом перевела взгляд на реку. Яркое солнце заставило ее громко чихнуть.

- Будь здорова, - сказал Ворон, поднимаясь на бордюр рядом с ней.

- Постараюсь, - резкий порыв ветра стряхнул с ее плеча красный шарф, взъерошил рыжие волосы. – Знаешь, я совсем не представляю, где мы будем искать этот чертов артефакт. Я не представляю, кому он мог понадобиться и, самое главное, для чего.

- Я думаю, нам нужно начать с просмотра последних происшествий в городе, - Ворон говорил по-русски свободно, но было заметно, что этот язык ему не родной.

- Верно. Где ты был эти полгода? Тебя где-то учили?

- Учили, - ухмыльнулся Ворон. Улыбаться он до сих пор не умел. Они спустились с бордюра и пошли по брусчатке вдоль пустых зеленых скамеек, мимо Вечного огня.

- По крайней мере, ты говоришь по-русски.

- Это было не слишком сложно, выучить русский. Это было не самым сложным.

- А что было сложным?

В куртке Ворона призывно завибрировал телефон.

- Извини, - сказал он, включая связь. – Я слушаю.

Гваргет огляделась. Воздух был прозрачным и звонким. Ярко-голубое небо – такое бывает только весной, - и свободные от листвы деревья. А еще запах: не запах талого снега или первой зеленой травы, а что-то другое, витавшее в воздухе, не имевшее названия. Запах весны.

- … Нет, Даймон. Гваргет Анун теперь моя напарница.

Гваргет вопросительно посмотрела на Ворона. Тот пожал плечами.

- Конечно. Пожалуйста, - он протянул ей трубку.

- Здравствуй, Гваргет, - сказал знакомый голос. – Теперь ты работаешь с Вороном?

- Здравствуй, Даймон. С сегодняшнего дня. Что случилось?

- Не знаю. Пока еще ничего. Но вы не слишком хорошая пара. После пражских событий – слишком приметная для того, чтобы работать по делу о Праге.

- Я до сих пор не знаю ничего об Анжеле Виктор. Не смотря на то, что была в Праге.

- Хорошо. Просто учти, что Меченосец, работающий в паре с … - Даймон хмыкнул. – С Вороном – это странное сочетание. Странное и привлекающее внимание. Не меня одного.

- Учла. Спасибо за предупреждение.

- Удачи.

- И тебе. Счастливо.

Связь разъединилась. Гваргет пожала плечами и вернула трубку Ворону.

- Для чего может понадобиться этот артефакт? Нам нужен специалист по ритуальной магии… - носком сапога Гваргет отшвырнула с дороги камушек.

- Рисунок на полу, вот что важно. Если его изменить, может получиться совершенно другое заклинание.

- Я понимаю. Значит, сводка последних событий. Я проверю данные по энергетической активности. Завтра в офисе не появлюсь – освобождаюсь в половине восьмого.

- Ясно. Я проверю сводку событий. Ты работаешь?

- Хуже. Учусь.

Раздались громкие хлопки крыльев, и на плечо Ворону спикировала Селеста. Ее глаза-бусины впились в Гваргет.

- На тебя оглядываются, - прокомментировала она реакцию девушки, показывавшей на Ворона пальцем двум парням, стоявшим рядом с ней. Ворон пожал плечами. Птица недовольно дернулась.

- Когда твое собственное существование удивительно для тебя самого, на других обращаешь так мало внимания.



Голые деревья на фоне весенней травы. Избитые асфальтовые дорожки. Весна.



Темную комнату освещал только экран компьютера. На столе остывала очередная кружка чая, а Гваргет настойчиво перебирал четки. Звук был ровным и звонким, кисточка подергивалась и ползла вверх, щекоча руку, а потом ладонь.

Щелк-щелк. За окном настойчиво щебетала какая-то птица.

IV

…Когда ты хирург от Бога – это так здорово. Ты можешь спасть и дарить жизнь. Это не просто «вылечить человека» - это подарить второе рождение, это дать еще несколько дней счастья – притом не только ему самому, но и тем, кого он может сделать счастливыми. Это возможность сделать еще несколько «если бы» реальными, это возможность встретиться или расстаться, возможность совершить подвиг. Или преступление. Впрочем, что будут делать потом со спасенным телом – со спасенной жизнью, - это врача уже не касается. Он редко знает судьбу своих пациентов, если они не известные люди. Если ему так хочется, чтобы это были не только известные люди.

Когда ты хирург от Бога, это значит, что когда ты проводишь операции, тебя посещает вдохновение – такое же, как у художника, рисующего картину, или у поэта, пишущего стихи. Рядом с тобой стоит Ангел – ты почти физически ощущаешь его присутствие. Он подсказывает лучше приборов и компьютеров, как направить скальпель, как удалить опухоль, как вылечить сердце.

Что может быть страшного в такой профессии? Если ты не можешь спасти своих родных, хотя спасаешь чужие судьбы? Да, пожалуй. Только это так же страшно, как и то, когда к тебе с надеждой на спасение едут из дальних городов, из деревень, еле находя денег на операцию – а ты еще до операции точно знаешь, что ничего не можешь сделать. Что спасает тебя тогда? Спасает вера. Спасает осознание того, что ты можешь спасти кого-то, можешь! Не смотря на то, что ты не способен спасти всех.

Ты не можешь ответить на вопрос, почему тебе не спасти всех, Почему тебе не спасти этого человека. И не стоит об этом задумываться – такие мысли свели с ума не одного человека. И это гораздо хуже, потому что они уже не могут спасти НИКОГО, а ты еще можешь, потому что ты профессионал, потому что ты хирург от Бога и еще можешь кого-то спасти.

Но каждый раз, каждый раз, когда ты видишь Отверженного, того, кто не сможет жить из-за того, что к тебе обратились слишком поздно, из-за того, что еще не изобрели таких лекарств и таких искусственных органов, которые могут спасти эту, конкретную жизнь, заключенную в этом, конкретном теле, у которого есть имя, мечты – глупые и не очень, есть своя любовь и ненависть… что ты чувствуешь тогда? Просто представь, что ты чувствуешь?..

V

Городишка был совсем не маленький и не такой провинциальный, как можно было бы подумать. Свои памятники, свои знаменитость и исторические места – все это наличествовало в достатке. Конечно, была Ярмарка – действительно знаменитая в прошлом на всю Россию. Российскую Империю, если быть точным. Наличествовали и постройки советского периода, уродовавшие вид на верхнюю часть города, на Кремль, царственно раскинувшийся на холмах, над стечением Волги и Оки. Была знаменитая Чкаловская лестница, восьмеркой спускавшаяся к воде.

За эти несколько дней он успел дважды пересчитать ступени вверх и вниз по лестнице, и вид на реку успел изрядно ему надоесть. К сожалению, ни один маг не мог подумать, что ему придется выяснять такую глупость, которую приходилось выяснять ему. Конечно, он с уверенностью мог сказать, что ему не подходят те многочисленные девушки с густо накрашенными ресницами и белесыми волосами, темными у корней. Но на этом его познания заканчивались. Заклинаний, которые могли бы выделить нужную из толпы, он не знал. Да их и не существовало. Ни одному магу еще не пришло в голову придумывать глупое заклинание поиска натуральных блондинок.

Он еще раз взглянул на памятник Чкалову, четкий на фоне голубого, почти безоблачного неба. И решительно направился в Кремль. Здесь было шумно: дети, уже закончившие учиться, копошились на танках и БТРах – выставке достижений военной техники времен Второй мировой. Слева он заметил вывеску кафе «Кладовая башня», и рискнул зайти.

Антураж оказался совсем не славянский, а даже скорее готический. Всюду тяжелая дубовая мебель, кованые светильники, темно-красные драпировки, приглушенный желтоватый свет. Он поднялся на второй этаж, где уже не было полумрака, и примостился у окна. Официантка безмолвно подала ему меню, он поблагодарил и пустился в созерцание строчек. Настроение было не просто плохим – кошмарным, и совершенно не соответствовало весеннему вечеру с голубым небом и радостным солнцем. Больше всего он не любил именно такую работу – когда необходимо искать что-то, не имея малейшего понятия, где. Когда приходится бессмысленно мотаться по городу.

- Что будете заказывать? – голос официантки вывел его из мрачных рассуждений, которые уже успели стать привычными.

- Будьте добры, ча…

Он остановился на полуслове, потому что за столик рядом в одиночестве усаживалась девушка с заплаканными глазами, в деловом светло-голубом костюме, по плечам которой разметались прекрасные светлые волосы.

@настроение: анализы в понедельник сдавать...

---

Вопросы. Могу позадовать, если захотите

1. Ты способна на спонтанную доброту? (когда неожиданно появляется желание сделать для кого-то что-то хорошее, и ты просто это делаешь)Способна. Я вообще способная. Другое дело, что мне редко этого действительно хочется. И чаще это не то чтобы доброта... скорее, желание подарить чудо. А это многих скорее пугает, чем привлекает

2. Расскажи о любимых героях. (фильм-песня-стихотворение-книга и т.п.)Это будет длиииинннный перечень имен. Придется о первом, кто придется в голову. И сегодня это... Беатриче, "Много шума из ничего", Шекспир. Очччень острая на язык барышня, яркая и солнечная. тут и рассказывать нечего, советую посмотреть замечательный фильм. Хоть русский, хоть английский. Шекспир великолепен.

3. Людям присуще оправдываться перед собственным сознанием. Насколько честной ты можешь быть сама с собой?У нас где-то зимой установилось окончательное взаимопонимание. Я могу позволить себе почти все. В том числе, и признавать все то, что я могу себе позволить. Так что здесь проблем нет. Тьфу-тьфу-тьфу!

4. У каждого есть так называемые "пунктики" относительно различных вещей. Какие есть у тебя? Не уверена, что хороша поняла вопрос, но... пусть будут белые брюки и белые ботинки - идеально чистые - на существе мужского пола. Господи, что они со мной делают... НО только когда они и-д-е-а-л-ь-н-о чистые.

Еще? Перчатки. Мои личные должны быть черными и из хорошей кожи, такие, которые носят не один сезон с гордостью. Одна из самых дорогих деталей моего гардероба.

5. Расскажи о самом счастливом и самом страшном моментах твоей жизни. (разумеется, из тех, на которых не стоит гриф "совершенно секретно")Думала долго. Не могу привести ни одного достойного примера. Видимо, из-за того, что жизнь насыщенная, а какое-нибудь "когда мы выиграли(чуть не проиграли) очередную Высшую Лигу по Брейну" не тянет на статус САМОГО. Поэтому будем считать, что САМОЕ помещается в глубинах моего сердца исклчительно под вышеозначенным грифом.

6*. Я очень люблю поговорить сама с собой. А ты? Если да, то о чем?

А я не люблю с собой разговаривать. Я люблю с собой ругаться

@музыка: Ai no Kusabi Main Theme

---

Была в больнице

Подхожу к кабинету и гнусавым голосом осведомляюсь у мужчины, сидящего на скамейке:

-Вы к терапевту?

он: - Да

Я: - в 11?

Он: - В 11. После меня еще один человек.

Сажусь на против и наконеч-то смотрю на него. А он на меня, прямо в глаза, и улыбается! И меня пробивает... Хватаюсь за ручку и судорожно пишу в блокноте.

Так пишутся Инквизиторы

"Высокий, длинный, довольно интересный, очки прямоугольные, в тонкой оправе. Исам как будто в тонкой оправе - темный костюм хорошего качества, рубашка светлая. галстук. Волосы коротко стриженные и даже ярко-голубые больничные бахилы придают ему... нет, он придает им шарм, когда сидит в свободной позе, плечи расслаблены, закинув ногу на ногу. Улыбается, глаза светлые, голубые и тоже улыбаются. Поэтому гораздо страшнее, когда он начинает злится. Я бы сказала, что таким был Станислав, если бы Станислав не был чехом и блондином. Этот русый. Это вам не суровый Ворон и не плечистый Вацлав. Совершенно иной типчик, надо запмнить... Нет, ну какой типаж! Bohuzel, я убила Станислава до того, как придумала ему брата или сына... "

Убейте меня, я влюбилась!!!

@музыка: Rage End of Enternity

---

Инквизиторы, часть 3

Я бы никогда не подумала, что про Гваргет можно писать весной!!!

Через полтора часа, когда уже была написана вот это (см. ниже) часть, мне позвонила Марина и попросила открыть дверь и забрать подарок. Это оказались четки. Обсидиановые четки в рыже-черной(!) бумаге. За что и люблю Гваргет Анун.



Часть третья.

Отец Диар

Неприятная работа – следователь. Бить приходится по самым слабым и в момент их наибольшей слабости.

У. Эко «Имя Розы»

I

Черная «Тойота» мягко затормозила у перехода, и затемненное стекло поползло вниз.

- Гваргет! Может, тебя подвезти?

Девушка в черном пальто, уже собравшаяся переходить улицу, сощурилась от яркого солнца, к тому же отражавшегося в зеркально-чистой поверхности автомобиля, пытаясь разглядеть сидящего внутри машины. Левая дверца машины открылась, и из нее вышел Амори, как всегда подтянутый и аккуратный, уже сменивший черное пальто на весеннюю куртку. Он облокотился на крышу автомобиля. Гваргет хотела что-то ответить, но солнце совершенно вывело ее из себя, он громко чихнула, закрыв лицо ладонями, из глаз потекли слезы, а кто-то из заждавшихся пешеходов грубо толкнул ее, отпустив что- то короткое и совсем не похожее на извинение, как и полагается по нормам русского уличного этикета. Гваргет удержалась на ногах, снова посмотрела на Амори, кивнула головой и снова чихнула. Арнольд обошел машину и открыл перед ней дверь, и она почти упала на мягкое сиденье. В машине царил приятный полумрак. Амори сел за руль и машина плавно тронулась с места, впрочем, быстро разгоняясь. Гваргет стянула перчатки, и достала из платок.

- По-моему, ты единственный и неповторимый из знакомых мне Инквизиторов, который ухитряется болеть так часто!

Гваргет осторожно втянула воздух носом и быстро произнесла:

- Здравствуй, Амори! Очень рада тебя видеть, спасибо что подвез! – тирада завершилась очередным громким чихом. Гваргет осторожно высморкалась и добавила гнусавым голосом: - Если бы ты знал, как меня достал этот гайморит!

Амори ухмыльнулся.

- Тебя домой?

-Ага. Иначе я погибну до того, как совершу какой-нибудь подвиг, да еще и утоплю тебя вместе с твоей потрясающей машиной в не очень героической жидкости, текущей из моего носа.

Амори хохотнул:

- Да уж, не слишком красивая смерть! К врачу ходила?

- Ходила. Ничего серьезного. Непонятно только, почему мне так плохо.

- Попытаюсь тебя развеселить, хочешь?

- Попытайся.

- На заднем сидении лежат три папки. Возьми белую.

Гваргет перегнулась через сиденье:

- Самую тонкую?

- Да. У тебя потрясающие духи.

- Это не духи, - Гваргет снова хлюпнула носом. – Это лекарства. Что здесь?

- Привет от твоих пражских друзей. Помнишь господина Богуша? В сферу его обязанностей входит охрана Малого Пражского Хранилища артефактов. Недавно его отстранили от обязанностей на неопределенный срок. Вернее, до окончания следствия.

- Что случилось?

- Предположи.

- Не справился с обязанностями, разумеется! Амори, не мучай меня! Я и так больная.

- Не справился с обязанностями. Из Малого Хранилища похищен артефакт.

- Мне пан Богуш показался достаточно ответственным человеком. Вряд ли его ограбили простые воришки.

- Он всем казался человеком ответственным, иначе он не был бы членом Пражского Совета. Но и обвинять его в краже тоже трудно: он сам обнаружил пропажу и сообщил о ней.

- Он вполне мог сделать это специально.

- Мог. Но для чего? Артефакт не слишком пригоден для личного использования.

- Да, а что это за артефакт?

- В досье все есть, посмотришь. Там есть диск с фотографиями. Если кратко, то это очень мощный артефакт связи. «Hřeben» - «Гребень русалки».

- Почему не индивидуальный? Может, пану Богушу понадобилась связь с заграницей?

- По сотовому дешевле, поверь мне. Артефакт старинный, поэтому требует ритуала. К тому же эхо от его воздействия достаточно заметно. Раньше все делали основательно – действие артефакта охватывает весь земной шар, он вычисляет местонахождение объекта и устанавливает с ним прочный канал связи, который не возможно прослушать или разрушить. Только разве что физически уничтожив кого-то из говорящих.

- Много энергии требуется?

- Не очень. Ритуальная магия требует больше терпения, чем обычные чары. Но энергетические затраты всегда меньше.

- Тогда поиск достаточно прост: необходимо дождаться активации артефакта. Это позволит найти использующего артефакт и сразу решить обе проблемы… - Гваргет остановилась и снова хлюпнула носом. А потом чистым голосом сказала: - А почему, собственно, это дело оказалось у нас?

Амори улыбнулся и собрался ответить, но Гваргет его опередила:

- Да, я знаю, ты ждал этого вопроса. Да, я знаю, ты думал, что я пойму раньше. Давай опустим эту часть. Я уже не стажер – это раз; я никогда – не была твоим стажером – это два; когда мне дадут напарника? – это три.

- Ладно, как скажешь. Давай начнем с конца. Напарника тебе уже дали. Инквизитор Ворон.

- Ворон?

- Что-то не так?

- Нет. Наоборот. Я рада. Давай дальше.

- В день исчезновения артефактов была нелетная погода. Из аэропорта улетели только четыре самолета – и один из них в Нижний Новгород. Здесь дело передали тебе по двум… нет, даже по трем причинам. Перечислить?

- Первая – я знакома с Богушем и была в Праге осенью. Более того, статус получала там. Вторая – мне нужно хорошее дело.

- Это третья причина.

- Почему бы вам не занять Даймона делом? В офис он приходит только когда хочет выпить кофе.

- Он вербовщик.

- Он халявщик. Какая причина вторая?

- Совет одного нашего общего знакомого. Открой папку.

Гваргет развязала тесемочки. Поверх тощенькой стопки документов и блестящего диска лежала открытка с видом на Пражский Град и Влтаву, справа, на фоне красной черепицы крыш выделялся позеленевший от времени шпиль, увенчанный петушком.

Гваргет улыбнулась и перевернула открытку. На ней значилось:

Preji mnoho zdaru.

Nebud’ nemocna!

Vaclav

(1)



- Как вы с ним познакомились? – Амори въехал во двор дома Гваргет, разогнав пристраивавшихся на дороге голубей.

- Сначала у Станислава. А потом я в библиотеку зашла – оказалось, что он там работает. Разговорились.

- Понятно, - Амори улыбнулся, вышел из машины и открыл перед Гваргет дверь. Она снова сощурилась от солнечного света.

- Спасибо, что довез.

- Пожалуйста. Папку мне придется довезти до офиса – я только что получил всю документацию. А диск забирай. Вместе с открыткой. Ворон завтра должен быть в офисе.

Гваргет послушно вынула все необходимое, Амори закинул папку в машину и сел за руль.

- Выздоравливай.

Гваргет шутливо отдала честь и прогнусавила:

- Приложу все усилия!



(1) - Желаю удачи. Не болей! Вацлав

II

Как ни странно, в артефакте не было ничего необычного. Гваргет сидела у компьютера с кружкой чая и, глядя на фотографию, мысленно благодарила того аналитика, который делал подборку материала. Первую часть составляли какие-то глубоко научные статьи – артефакт пользовался популярностью в качестве объекта научных исследований, как специфики магических процессов, так и специфики создания артефактов периода XI-XII веков. Термины и математические выкладки перемежались различными философскими рассуждениями, поэтому читать это было практически невозможно. Зато вторая часть материалов представляла собой краткие упоминания о Гребне в каких-то сборниках и справочниках, а также в псевдонаучных журналах.

- Подумать только, как хорошо мне жилось в Праге! – пробурчала Гваргет себе под нос. – А Ярка даже представить себе не может, какой Ян замечательный и незаменимый.

Чай давно остыл, а информации не прибавлялось. В центре черного экрана висела фотография гребня цвета старого золота, который лежал на красной бархатной подушке. Гребень был изящным, с инкрустацией из золотистых и серебристых пластинок, длинные зубцы слегка изгибались книзу, царапали кровавый бархат подушки.

Ни в одном из описанных ритуалов не использовалась кровь – это было даже странно. Маг должен был подготовить специальный сложный рисунок – их существовало несколько вариантов, - в центре которого устанавливалась стойка с кристаллом горного хрусталя. А в роли непосредственного активатора артефакта выступала девушка, блондинка от природы, которую предварительно поили абсолютно безвредным настоем из трав. И девушке надо было просто расчесать волосы гребнем. Никакой крови, никакого насилия. Даже удивительно.

Гваргет постучала пальцами по столу. Покрутилась на стуле. Мыслей не прибавлялось. Она сняла с полки деревянные четки, и квартира наполнилась ровным перестуком.

---

подчеркнуто

Лопахин. Иной раз, когда не спиться, я думаю: «Господи, ты дал нам громадные леса, необъятные поля, глубочайшие горизонты и, живя тут, мы сами должны бы по-настоящему быть великанами…»

Любовь Андреевна. Вам понадобились великаны… Они только в сказках хороши, а так они пугают.

Чехов

@музыка: Nickelback Hero

---

Точка, точка, запятая

Задолбал меня гайморит. Уже в какой раз за этот месяц, уже надоело! Блин, когда ж ты кончишься? На улице тепло, птички поют!

Скажите, что отличет любовь от дружбы?

---

Сегодня

Ты научил меня чудесам. Похоже, ты сам об этом не догадываешься. Верно?

Да, конечно, есть много причин, на которые можно свалить мой сегодняшний

Ты научил меня любить то, что я умею делать, ты научил меня желать

эмоциональный всплеск на репетиции. Начиная от банальных женских трудностей,

делать это лучше. Теперь я с особым трепетом прикасаюсь к черно-белым

парочки завалявшихся проблем, которые я, как оказывается не решила, массой

клавишам, то, что я испытываю в эту секунду, можно сравнить только с

веселеньких трудностей в личной жизни, заканчивая гайморитом и головокружением.

самыми несравненными, несравнимыми вещами: первым вздохом после

Однако во всем учиненном мною спектакле было одно очень искреннее место. Вопрос:

грозы или после долгого поцелуя, глотком ароматного глинтвейна после

«Ну, неужели вы не слышите?!» Неужели вы не слышите, как коряво я играю эту чушь?!

пробежки под холодным дождем или случайно, но блестяще взятого

Дальше надо было успокоиться, плюнуть на все и играть, как играется, раз никто не

вопроса в Кубке Клуба по Что?Где?Когда?

слышит. Но я не смогла. Увидела, что кто-то из ребят на взводе, и немножко добавила. А

Я никогда не говорила тебе этого, да и как я могла это объяснить? ты

потом как вампир впитывала это раздражение и злобу. Как эгоистичный вампир, с

посмеивался вместе со всеми над моим обращением к Роланду – «мой мужчина, моя

эгоистичной позиции: почему, если мне плохо, остальным должно быть хорошо? Да, это

любовь». Это казалось забавным, так говорить о микросхемах, проводах и

было жестоко, эгоистично и даже подло, на самом деле. Хотя, если задуматься, это всего

кнопках. Самое смешное в том, что я действительно чувствую необъяснимое

лишь последствия. Наверное, у нас все-таки слишком разное понимание музыки.

притяжение к нему, непреодолимое желание нажать на клавиши – сильно,

Печально, моя аналитика меня подвела: можно было и раньше догадаться. Или хотя бы

ровно, нежно, глубоко, так, чтобы звук из моей души и из его

подумать об этом во избежание подобной нервотрепки для себя и для других. Ребятам

электрического тела заполнял всю нашу Вселенную.

ведь нравится. Они ведь совсем не виноваты в том, что я иначе чувствую музыку, а уж то,

Поэтому я просто не могу позволить себе играть нечто… корявое и

что у меня сегодня какие бы то ни было проблемы, их вообще не касается. Все это только

неловкое вместе с ним. Меня выворачивает до тошноты, до головокружения,

последствия, последствия печального открытия сегодняшнего дня, которое можно

которое я скрываю за шуточным бешенством. Это была ложь, это было вранье!

выразить двумя жаргонными словами.

Я не могла сыграть правду! Лучше я не буду играть вообще, чем я буду

Не прет.

играть… посредственно.

---

Стоял апрель

Ехала по съезду. С одной стороны весь склон зеленый, с другой - белый от снега.

Апрель.

---

for my pain...

The only hope in this endless night

Is to follow you through the shadows of the deepest blue, away from the light

I hear your voice is calling me: "Don't be afraid"

But there's something deep inside of me

Forcing me to turn away

Take my hand, don't turn away, I need you to stay

I know a place where the light and the dark can become as one

This loneliness is killing me

Is there a place we both can live?

You're the dancer in the dark

You're the child of the light

You're the sinner of all time

You're the saint with wings so white

You're the distant shape in the night

You're all the innocence left alive

You're like tainted sun

You're the star shining bright

---

winterheart

Глазки болят, мама болеет.

На улице - снег. Хочется - весны.

Компьютер тихо напевает голосом Тарии.

В комнате пахнет цветушим жасмином.



Кажется, я описала свой маленький мирок достаточно подробно?

Ах, да... еще эти бабочки...